Эдриан Маршалл: Дорогая, где Бобстер?

— Выходит, Стив знает, что Ванесса его родная мать? — спросила я, пытаясь свести концы с концами в этой путаной истории.

— Не сомневаюсь, что Фредерик Скипер рассказал ему об этом. Он ведь знал, что Ванесса беременна от него, а по срокам становилось ясно, что Стив его ребенок. И все-таки… — Сэмюел Крейн снова повернул лицо к пламени, — я часто жалею, что не подавил свою гордыню и не отпустил Ванессу. Всем нам было бы легче от этого. Кстати, — совсем другим тоном добавил он, снова повернувшись ко мне, — вы уж простите меня. Мой сын так хотел послать вам что-нибудь приятное к Рождеству, что мне пришлось ему уступить.

— Так, значит, роза и открытка…

— Да, роза и открытка… — усмехнулся Сэмюел. — Вы очень понравились Эвансу, жаль только, что он не обладает такой же приятной внешностью, как Стив.

— Стив здесь ни при чем. Да и внешность тоже, — добавила я, чтобы ободрить своего собеседника. — Просто мое сердце уже занято.

— Я бы поздравил этого счастливчика, но, сами понимаете, если после всех этих исчезновений я появлюсь в Бервике, меня в лучшем случае сожгут…

— Вам следовало бы появиться там раньше, — поднявшись со стула, заметила я. — Можно задать вам еще один вопрос?

— Да хоть сотню. Джо. Нам, вампирам, нечего скрывать.

— Вы когда-нибудь пытались объяснить Стиву, что за болезнь скосила его приемного деда и прадеда?

— Пытался ли я? — недоуменно покосился на меня Сэмюел. — Да я разве что не прыгал перед ним с медицинской энциклопедией после той истории с дедом. — Конечно, я был не прав, что побил его, но я просил прощения и пытался объяснить ему, чтобы он понял. Ну что ж, прощайте, Джо, — добавил он, поняв, что я задала последний вопрос.

— Прощайте, Сэмюел. Передавайте привет Эвансу. И поблагодарите его за прекрасный подарок. И еще, Сэмюел… Спасибо за откровенность.

— За это не благодарите, Джо. С годами устаешь держать внутри эту огромную мерзкую жабу.

Я вышла из поместья Крейнов и побежала к месту раскопок.

Надо сказать, что я сделала это весьма своевременно: пока мы беседовали с Сэмюелом Крейном, обезумевшие от злости бервикцы решили взять владение приступом и «выжечь вампирское гнездо». Единственным разумным человеком, воспротивившимся этому средневековому подходу к решению проблем, оказался мой Стю. Ему все-таки удалось получить заключение медиков о том, что человек, которому принадлежали исследованные останки, был болен порфирией, а также узнать, в чем заключаются симптомы этой болезни.

Однако донести эту мысль до разъяренной толпы, готовой разорвать на части еретика-ученого, удалось только мне. Ведь я была единственным человеком, который, пообщавшись с «вампирами», живым и здоровым вернулся из владений.

Выслушав историю, которую я — разумеется, опустив рассказ об измене Ванессы — изложила бервикцам, они задали мне вполне резонный вопрос: если Сэмюел и Эванс Крейны здесь ни при чем, если никакого родового проклятия нет, а есть лишь болезнь, из-за которой человек превращается в чудовище, куда же тогда подевались пропавшие люди — двое рабочих и Агнесса Барнаби.

Я предугадала этот вопрос, но могла сказать бервикцам только одно: и Агнесса Барнаби, и исчезнувшие рабочие, если и не вернутся в город, то так или иначе обязательно дадут о себе знать, поскольку все они не только живы, но и в отличие от бервикцев прекрасно себя чувствуют. Мой странный ответ оставил бервикцев в недоумении, но главная задача была выполнена: на замок Крейнов больше никто из них не покушался.

Ошеломленный моим внезапным появлением и рассказом, Стю пытался расспросить меня о подробностях — он порядком разволновался из-за моего прихода на стоянку и тех слов, что я бросила Дику Хаббарду, так что имел полное право услышать всю историю. Но я, вместо того чтобы обо всем рассказать Стю, побежала разыскивать Стива Скипера. В конце концов, кому-то надо было остановить этого безумца, придумавшего не просто план мести, а настоящий сценарий фильма ужасов, который чуть было не воплотился в жизнь.

Стива я обнаружила у миссис Мобивиш. Он уже знал, что его затея — сжечь владение Крейнов руками суеверных бервикцев — с треском провалилась.

Не могу сказать, что я вовсе не сочувствовала Стиву Скиперу. В какой-то степени я понимала, почему он купил землю неподалеку от владений, в тех местах, где, по словам его приемной прабабки, был похоронен его «прадед-вампир»; почему подкупил «пропавших» рабочих; почему помог Агнессе Барнаби, разыгравшей передо мной и миссис Мобивиш талантливейший спектакль, переехать поближе к дочери; почему одевался, гримировался и пугал честных жителей, чтобы скомпрометировать своего сводного брата Эванса; почему лгал Гертруде Мобивиш, его самому близкому человеку, которая помогла ему в непростой ситуации и которая так ни разу и не услышала от него, что проклятие его приемной семьи пусть и необыкновенная, но все-таки болезнь — порфирия.