Кэрол Маринелли: Гостья из его снов

Ей надо срочно бежать.

Попросить, чтобы сняли капельницу, собрать свои вещи, прыгнуть в такси и укатить отсюда. Итан Карвелл здесь не распоряжается. Не в его компетенции приказывать ей.

Мия опустила боковину койки, взяла комочек ваты, приготовившись выдернуть из себя эту проклятую иголку из капельницы. Она уйдет именно сейчас!

Но время шло, Мия подняла боковину обратно и откинулась на подушки. Она полностью проиграла. Надо признать, что она просто обманывала себя.

Итан Карвелл был для нее всем.

Таковым он стал для нее с того самого дня, когда вошел в тот ресторан семь лет тому назад. Этот мужчина не только сделал ее женщиной, но и изменил ее взгляды на будущее, раскрасил ее мир в яркие цвета, вдохнул в нее новую жизнь, использовал и… оставил на краю обрыва.

Конечно, она могла бы сейчас уйти, но это было бы лишь физическим действием. Ее разум, душа и сердце всегда оставались с ним. Ей нужна была лишь возможность расставить все точки над «i», так же, впрочем, как и Итану.

Нужно сказать ему, как сильно он обидел ее. Нужно время, прежде чем она прочтет самую трудную главу своей жизни и двинется дальше.

А она должна быть прочитана, напомнила себе Мия.

Она почувствовала присутствие Итана прежде, чем увидела его.

Напряжение в палате достигло предела, когда убрали капельницу, а сестра помогла Мии снять халат и попробовала надеть на ее дрожащее тело черное платье.

— Дальше я сам…

Он стоял у двери, неотрывно глядя на нее, пока врач и сестра покидали палату.

— Спасибо, я и сама могу одеться.

Но гордости нет места в тесных стенах больницы. Трясущиеся руки и его пристальный взгляд сделали практически невозможным выполнение простейшей задачи. Она просто сорвала уже надетый чулок, даже и не пытаясь надеть второй, сунула босые ноги в туфли и неохотно подала ему руку, спускаясь с койки.

— Ты все взяла?

— Все, кроме гордости. — Гневный взгляд взметнулся вверх. — Как ты смеешь приказывать, чтобы я оставалась, пока ты не вернешься? Какое право ты имеешь так говорить обо мне с врачами, как будто я помешанная? Я хотела уйти.

— Но не ушла, — подметил Итан, не обратив никакого внимания на ее эмоциональный взрыв. — Повернись, у тебя молния не застегнута.

Если бы Мия не была на седьмом месяце беременности, она застегнула бы ее сама одним легким движением. Сейчас она не могла проделать такую сложную процедуру, какую ей пришлось выполнить сегодня утром: натянуть платье на талию задом наперед, застегнуть проклятую молнию, а потом перевернуть платье обратно. Вместо этого она стояла неподвижно, сгорая от стыда. Итан пожал плечами и, обойдя Мию, не церемонясь, поднял ее волосы на макушку и положил ее руку сверху, чтобы придержать их.

— Заела. — Она чувствовала его дыхание на своей шее, чувствовала, как его теплые пальцы пытаются совладать с коварной молнией, которая нашла самое неподходящее время, чтобы сломаться. Конечно, это не было одеждой для беременных, это обычное платье, и, может быть, Мия испытывала судьбу, надев его сегодня, но она никак не предвидела такой результат.

Итан прикоснулся к ее позвоночнику и как будто проник внутрь, тронул ее где-то глубоко внутри. Все тело, вопреки ее рассудку, трепетало, пока он медленно двигал молнию вверх, между ее острых лопаток, положив одну руку на ее оголенное плечо и отодвинув в сторону лямку лифа. Закрыв глаза и поддерживая волосы дрожащими руками, она почувствовала, как он дошел до крошечного замка. Мия едва могла дышать.

— Все отлично. — Она резко отошла и посмотрела на Итана. Невозмутимое выражение его лица лишь усиливало ее напряжение. — Могу я теперь идти домой?

— Конечно.

— Ты взял мою машину? — спросила Мия, и Итан кивнул.

— А откуда ты узнал, какая она? — Она прищурилась, внимательно наблюдая за его лицом, ожидая увидеть тень смущения, неловкость, но Итан оставался недвижим и лишь слегка пожал плечами, прежде чем ответить.

— Я следил за тобой.

— Следил за мной? — Потрясенная этой новостью, Мия гневно подошла вплотную к Итану, но он не отступил, остался на месте.

— Что значит, ты следил за мной? И как долго, позвольте узнать?

— Несколько недель. — Итан пожал плечами. — Несмотря на твою обличительную речь, фактом является то, что я регулярно навещал брата. И если быть точным, то каждый день, ближе к самому концу…

— Но ты же живешь в Сиднее, вся твоя семья сейчас в Сиднее…

— Совершенно верно. Поскольку тебе хотелось списать нас со счетов, тем самым, подтверждая свою теорию, что все Карвеллы черствые и бессердечные, хочу поставить тебя перед фактом, что с того момента, как у Ричарда определили неизлечимую стадию, я прилетал к нему каждую неделю. А это, знаешь ли, нельзя назвать прогулкой. Когда конец уже был близок, когда время летело слишком быстро, я переехал в одно из моих здешних владений, чтобы проводить с ним больше времени.