Дженис Мейнард - В твоих объятиях

Почти два часа он бесцельно гонял на машине по городу, пока, наконец, зазвонил его мобильный телефон. По дороге к дому он побил все существующие рекорды скорости, и, не застав машину родителей у входа в дом, так и не понял, обрадовался он или разочаровался.

Сара сидела на своем уже привычном месте, на диване. Две пустые чашечки стояли на кофейном столике. На всякий случай улыбнувшись, он вопросительно взглянул на нее и успокоился, когда слабая, но радостная улыбка озарила ее лицо.

Плюхнувшись рядом с ней на диван, он спросил:

— Ну как?

Она молча опустила голову ему на колени. Взъерошив пальцами ее волосы, он повторил свой вопрос.

— Тебе пришлось очень плохо?

— Нет, могло быть хуже. Мама плакала. Отец сохранял суровость и молчаливость. Но в конце концов удалось поговорить.

Джонатан вздохнул.

— Жаль, что ты не позволила мне присутствовать.

— Да, ты прав, — согласилась она, — я сказала им, что ты хотел быть при разговоре.

— Ну, а что дальше?

— Я пригласила их на обед через пару дней, чтобы дать им время свыкнуться с моим положением.

— Они, наверное, стали бы спокойнее, если бы мы были помолвлены, — сказал он, чувствуя себя виноватым, так как понимал, что пытался за их счет решить свои проблемы.

Она потерлась щекой о его джинсы.

— Давай просто подождем и посмотрим, что будет, — очень тихо промолвила Сара, — просто подождем.

Что-то сжалось у него в груди, когда он услышал ее ответ.

Следующее посещение врача было назначено ровно через две недели после первого, панического. Джонатан не знал, обуревали ли Сару такие же противоречивые эмоции, как его самого. Дополнительные анализы должны прояснить ситуацию и дать ответы на вопросы, о которых они, может, не хотели знать и даже, возможно, боялись услышать.

В день визита в больницу он помог Саре помыть волосы под душем, после чего сидел за ее спиной на кровати, сушил их и расчесывал, до тех пор пока гладкие ровные пряди, как шелковый занавес, не опустились ей на плечи.

Все время он пытался уговорить себя, что в подобных обстоятельствах, зная, что им предстоит, только развратник может возбуждаться, но логические рассуждения мало помогали. Расправляя ее густые шелковистые волосы, касаясь пальцами ее шеи, он чувствовал себя как неопытный подросток. И только невероятная нежность, которую он испытывал, позволяли ему скрывать свое состояние от Сары.

Когда они подъехали к больнице, оба молчали. К его большому огорчению, Сара попросила Джонатана подождать внизу. Он хотел поспорить, но ее испуганный взгляд и смертельная бледность заставили его согласиться.

Позднее он никак не мог вспомнить, как прошли часы в ожидании ее возвращения. Он нервничал, ходил по комнате, очень жалел, что не курит. Просматривал глянцевые журналы, не понимая, что он читал. Иногда замечал других посетителей, но большую часть времени молился. Он не был искушен в молитвах, но надеялся, что его неумение Бог не поставит ему в вину.

Когда, наконец, медсестра пригласила его пройти, он медленно последовал за ней, в груди стоял ком, ладони стали влажными от волнения.

Сара сидела на стуле в небольшой кабине за занавеской. В ответ на его беспокойный вопросительный взгляд она отрицательно покачала головой.

— Доктор еще не приходил.

Он сел на свободный стул и взял ее за руку, которая показалась ему холодной, как лед, и он осторожно растер ее. Через минуту тот же доктор, что и в прошлый раз, зашел к ним. Джонатан почувствовал, как задрожали ее пальцы. Пожилой доктор ободряюще улыбнулся.

— Я перейду сразу к делу. Мы сделали анализы крови и провели ультразвуковое исследование. По всем данным для вашего срока беременности все идет нормально.

У Джонатана закружилась голова, однако уже через секунду он встал, поддерживая Сару. Она переспросила:

— Вы уверены, доктор?

— Настолько, насколько можно быть уверенным. Я советую вам еще пару недель поменьше двигаться. Я думаю, что кровотечение — просто случайность и никакой опасности нет.

Они поблагодарили доктора, Сара еле сдерживала слезы. Когда он вышел, они молча кинулись друг к другу с чувством невероятного облегчения. Через пару минут Джонатан, посмотрев по сторонам, разыскал салфетку и вытер ей слезы.

— Давай скорее поедем домой, дорогая.

После эйфории, охватившей их в больнице, Сара становилась все молчаливее. Доктор разрешил им вести себя без всяких ограничений, но Джонатан не мог избавиться от томительного чувства страха. Сара уснула моментально, а он еще долго лежал, размышляя, что с ними будет дальше.