Та улыбнулась и загадочно произнесла:
— Теперь уже нет. В доме поселилось счастье, оно пришло сюда вместе с любовью.
Николь ничего не сообразила, хотя уже и привыкла к ее философским ответам.
Вся прислуга, живущая на вилле, вывалила посмотреть на такое царственное чудо.
Такого в этом доме не было никогда. Даже когда Николь выходила замуж за Марка.
А через мгновение в гостиную вихрем ворвался Ульрих Хант. В руках он держал еще одну корзину с цветами.
Николь так и ахнула.
Ульрих был удивительно хорош собой.
Улыбчивый.
Свежий. Влюбленный.
Белый костюм, голубая рубашка и галстук в тон необыкновенно шли ему. Он огляделся в поисках, куда бы пристроить цветы, и, не найдя ничего подходящего, вручил их кухарке Марте, которая стояла к нему ближе всех остальных. И тут же, освободив руки, извлек из внутреннего кармана пиджака небольшую бархатную коробочку, открыл ее и вынул искрящееся на свету обручальное кольцо с бриллиантом. Он поднял руку с кольцом, словно с режиссерской палочкой.
И повисла тишина.
Все замерли, предчувствуя, что сейчас произойдет что-то особенное.
— Николь, я люблю тебя! Пожалуйста, выходи за меня замуж! — разрезали безмолвие его слова, и Ульрих Хант протянул руку с кольцом вперед, словно умоляя ее ответить поскорее.
Николь словно язык проглотила. Стояла в своем изящном белом пеньюаре и немигающим взглядом смотрела на Ульриха. Ее сердце билось через раз. В горле застрял ком. Он мешал говорить и даже думать.
А потом волна обыкновенного бабьего счастья накатила и накрыла ее с головой.
Сэйри, видя ее замешательство, незаметно ткнула хозяйку в бок.
Николь встрепенулась и выдала первое, что пришло в голову.
— К-как же я смогу, если я не одета?..
Сэйри все сразу сообразила. Ее сердце зашлось. Душа запела от радости за свою хозяйку, и она, хитро улыбаясь, спросила:
— А если оденешься, сможешь?
— Конечно!.. — не думая, молниеносно ответила Николь и только после этого наконец вышла из состояния оцепенения.
И вдруг разразилась искристым смехом, который своими летучими искорками мгновенно разжег вокруг просто сумасшедший хохот.
— Тогда, может, оденешься? — сквозь смех проговорил Ульрих Хант.
Ее смех он воспринял как согласие. Так оно и было на самом деле.
Николь не заставила себя ждать. И спустя минут двадцать уже спускалась в гостиную, облаченная в белоснежные брюки и бирюзовый атласный топ. На ногах у нее были надеты бирюзовые босоножки на каблучке.
Ульрих подошел к ней, восхищенно оглядел ее с головы до ног и поцеловал в губы. Первый раз. Ох… Этот поцелуй был такой теплый и нежный, что хотелось продолжить. Но Николь приходилось сдерживать свои тайные желания, потому что рядом стояла Сэйри и ее сестра.
— Мистер Хант, вы останетесь у нас на обед? — вежливо спросила Сэйри Бак, незаметно оценив, как смотрится ее любимая Николь рядом с Ульрихом Хантом.
Оба молодые, яркие, полные сил, они подходили друг другу, как никто другой. И Сэйри с удовлетворением это про себя отметила.
— Благодарю, но нам бы хотелось прогуляться. — Ульрих опять все решил за Николь. И она даже не подумала возражать.
Ее ждал сюрприз. Ульрих отвез ее в муниципальную художественную галерею, расположенную недалеко от Голливуда. И там… показал свои работы.
— Ты, оказывается, еще и художник! Твои вещи просто необыкновенные. В них ощущается столько нерастраченных чувств, — восхищалась она его произведениями.
Его работы и на самом деле были хороши.
— Да нет, это просто мое хобби. — Ульриху было приятно, что его похвалили. — Но когда мы сделаем наш фильм, то обязательно откроем галерею. Ты же хотела, — лукаво заглянул он в глаза Николь.
Она с пониманием улыбнулась. Она еще никогда не чувствовала себя такой нужной и любимой…
Выйдя из галереи, они снова сели в машину и, миновав стадион Доджера и городскую ратушу, выехали на дорогу, ведущую к заливу Сан-Педро. Какое-то время спустя они очутились на Лонг-Бич.
Там, на берегу, они на один день сняли небольшое бунгало. Им хотелось побыть одним. Они соскучились друг по другу.
Их души уже пришли к согласию.
Теперь их тела хотели познать друг друга.
Горячая сладострастная волна плеснула в мозг, запутав все мысли, смыв все желания, кроме одного, главного…
Пальцы Ульриха мягко гладили ее лицо. Она чувствовала их необыкновенно легкие и нежные касания, которые пьянили ее, вызывая нестерпимое желание…
Вот они осторожно коснулись ее томной шеи, словно знакомясь. Совсем чуть-чуть. Осмелев, прокрались к груди и теперь уверенно скользили по ней, играя со сладострастно напрягшимися сосками, чувствуя, как тело Николь загорается страстным огнем. Вслушиваясь в его бережные прикосновения, она закрыла глаза и почувствовала, как мурашки пронеслись по телу, как все волоски встали дыбом, как по жилам и жилкам хлынули потоки и ручейки огня. Из ее горящих губ невольно вырвался стон…
Читать дальше