Роксанна Сент-Клер - Осень в Калифорнии

— Тебе так не терпится избавиться от меня?

— Разве похоже на то? — Мэтт притянул ее к себе, давая понять, насколько он возбужден.

— И ты не сказал, что пожелал.

Мэтт приподнялся и чмокнул Пэйдж в носик.

— Я пожелал, чтобы Уолкер не убил меня за то, что я соблазнил тебя. Если хочешь помочь мне, то лучше тебе приехать домой с чертовски хорошим оправданием.

— Ты прав. Мне пора домой.

— Я хочу снова увидеть тебя.

— Мы увидимся на следующей неделе по…

— Нет. Не по делам. Просто… Сможешь приехать ко мне домой? Сегодня. Я приготовлю обед.

— Не знаю. — (И почему Пэйдж вдруг так расстроилась?) — Может, я позвоню тебе попозже, расскажу, как все прошло дома?

— А почему бы тебе просто не приехать, скажем, часикам к шести и… остаться на ночь.

Пэйдж ждала от разума помощи в таком решении. Обычно она слышала голос здравого смысла, но не сейчас.

— Хорошо, — шепнула она. — Я приеду.

— Заходить с черного хода — старый трюк.

Пэйдж замерла на нижней ступеньке и сглотнула. Черт! Уолкер на кухне. Девушка специально подъехала с черного хода, чтобы незаметно проскользнуть к себе и переодеться перед семейным собранием.

— Доброе утро. Все собираются в библиотеке, да? — Пэйдж заторопилась к лестнице, ведущей в ее комнату наверху.

Не ответив, Уолкер возник на пороге ее комнаты.

— Где тебя, черт возьми, носило?

— Я выходила.

— На всю ночь? С Чемберленом?

Пэйдж ненавидела вранье и не собиралась сейчас врать брату. Зачем?

— Да. На всю ночь. С Мэттом.

— Проклятье! Пэйдж, разве можно быть такой глупой?

— Я не нуждаюсь в твоих суждениях о том, что глупо, а что нет, Уолкер, — отрезала девушка.

— Он поматросит и бросит.

— Это я уже слышала.

— Я серьезно, Пэйдж. Мэтт меняет женщин как перчатки.

— Я развлекаюсь. Мы нравимся друг другу. Это преступление, Уолкер?

— Пэйдж, послушай меня. — Взгляд брата смягчился. — Мэтт никогда не заходит в отношениях дальше спальни. Ни с тобой, ни с кем бы то ни было еще.

— Знаю. Он был абсолютно честен со мной.

— Возможно, но, — Уолкер покачал головой, — милая, поверь мне, он тебе не подходит.

— Эй, он заплатил за меня, разве не так? Значит, я ему понравилась.

— У всех есть слабые места.

— Что это значит?

— Значит, что Мэтту стало жаль тебя. Я был с ним, Пэйдж. Он выкупил тебя потому, что ты вся сжалась там, на сцене. Ты не в его вкусе. Он тебя просто пожалел.

— Он заплатил десять тысяч долларов!

— Он сказал, что это благотворительность. Он просто совершил благородный поступок.

— Но сейчас мы работаем вместе и…

— Он сказал: «Она меня не интересует». Я цитирую, Пэйдж. «Считай это благотворительностью» — это его слова. И теперь мне придется выбить из него всю дурь.

— Нет… Он не… не хотел. Мэтт не соблазнял меня. Я сама пришла к нему. И я отказываюсь верить в то, что ты говоришь.

— Пэйдж, ты слишком умна, чтобы быть настолько глупой. — Уолкер обнял ее по-братски.

— Даже умные иногда совершают ошибки. Я ошиблась с широко открытыми глазами.

— Пэйдж? — Уолкер странно посмотрел на сестру. — Это на тебя не похоже.

— Да. — Девушка притворно улыбнулась. — Не похоже.

Пэйдж пришлось заставить себя сосредоточиться на том, что говорил детектив Райленд. Обычно она умела сконцентрироваться на стоящей перед ней информации, аккуратно все взвешивала и формировала мнение.

Но сейчас ее воспаленный мозг был слишком перегружен.

И тело все еще помнило вчерашнюю ночь любви с Мэттом.

А сердце?

Пэйдж отпила воды и пересела, поместившись между Меган и Трейсом.

— Мы все еще отслеживаем деньги с загадочного счета, который открыл мистер Эштон. — Райленд обратил взгляд на мать Пэйдж, которая сидела на отдельном кресле-качалке.

Лайла внимательно слушала.

Когда детектив описывал технологию отслеживания денег, куда Спенсер за последние десять лет тайно перечислил почти миллион долларов, Пэйдж украдкой поглядывала на мать. Ее голубые глаза смотрели прямо на детектива, но иногда, взгляд падал на семейного адвоката, Стивена Кэссиди, который стоял позади.

Если приглядеться, то можно было без труда уловить многозначительные взгляды, которыми обменивались эти двое. Адвокат уже давно вел все дела Эштонов. И сейчас Лайла и Ставен, казалось, о чем-то безмолвно переговаривались.

В другом конце комнаты рядом с сестрой Шарлоттой и ее мужем Александром Дюпри стоял, облокотившись на полку с книгами, Уолкер. На лбу у него наметилась морщинка.