Аманда Мэдисон - Только любовь!

Получив письмо Николь, она поначалу решила уехать тайно, не взяв с собой почти никакого багажа. Виктория опасалась, что бабушка не одобрит ее решения, не поймет стремления оплакать утрату в одиночестве. Но чувство вины не покидало девушку. И уже в аэропорту, ожидая посадки на рейс до Парижа, она написала короткое письмо, в котором указала адрес Николь, причину своего отъезда и попросила не беспокоить ее в течение десяти месяцев, обещая вернуться по истечении этого срока. Ее просьбу выполнили, и за все это время лишь однажды ей позвонил Уильям, чтобы справиться о самочувствии, но не более того…

Выступление Себастьяна закончилось. Когда нестройные аплодисменты стихли, Виктория неторопливо поднялась на сцену и села за фортепиано. Приятель подруги помог ей устроиться на работу в этом же клубе. И теперь она играла джазовые вариации и отрывки из классических произведений, заполняя паузы между выступлениями разных групп.

Машинально касаясь пальцами гладких клавиш, Виктория думала о своей жизни, о времени, проведенном в Париже, и все больше убеждалась в том, что ей совсем не хочется возвращаться. Конечно, за девять с половиной месяцев она успела соскучиться по дому и по бабушке Беатрис. Вот только уготованная ей на родине участь совсем не прельщала девушку. Даже недостаток средств не омрачал удовольствия от пребывания во Франции, от ощущения самостоятельности и свободы. В Париже можно было не опасаться встреч со знакомыми Беатрис — чопорными и консервативными мужчинами и женщинами — ярыми приверженцами традиций.

Но все-таки, чтобы о ее образе жизни ненароком не узнали близкие, чтобы избежать возможных толков и пересудов, Виктория подстригла и завила свои тяжелые шоколадного цвета волосы и попросила Николь называть ее на людях Клоранс Бланш. Подруга, почти не требуя объяснений, но явно одобряя ее поведение, приняла правила игры.

Оставалась всего неделя до ее обещанного приезда, а также до двадцать первого дня рождения. А значит, совсем скоро решится ее судьба…

За спиной раздался взрыв дружного хохота, и Виктория, слегка вздрогнув от неожиданности, отвлеклась от своих размышлений. Она оглянулась и увидела веселую компанию молодых людей, явно туристов, оживленно переговаривающихся на немецком языке. Но через мгновение глаза ее невольно остановились на лице мужчины, который откровенно ее разглядывал.

Снова он здесь, подумала Виктория и, отвернувшись, нервно передернула плечами. Разве сыщикам не положено быть все время в тени и скрытно наблюдать за своей жертвой?..

Она сыграла последний аккорд, сорвав несколько разобщенные, но громкие аплодисменты слушателей, и, спустившись со сцены, направилась к столику, за которым рисовала Николь.

— Не составите ли мне компанию, мадмуазель Бланш? — раздалось за ее спиной, и Виктория замерла как вкопанная.

Через секунду ей стало неловко за столь странную реакцию на такой, казалось бы, обычный вопрос. Но дело было в том, что она уже догадалась, кто заговорил с ней.

Виктория неохотно обернулась.

Так и есть — он.

Тот, кто все время сидит за столиком у колонны, справа от сцены.

Тот, чей обжигающий взгляд преследует ее вот уже вторую неделю подряд…

Как-то Николь обратила внимание подруги на мужчину, который, по ее словам, весь вечер не спускал глаз с Виктории. Та сначала отшутилась, но, увидев его на следующий день, насторожилась.

Незнакомец был слишком хорош для того, чтобы предпочесть этот недорогой клуб более изысканным и престижным парижским заведениям. Правда, его дорогой костюм, скроенный по последней моде, показался Виктории слишком мрачным и даже несколько вызывающим на фоне пестрых одежд туристов и завсегдатаев клуба.

В последующие дни Виктория убедилась в правильности наблюдения Николь, но попыталась не придавать особого значения пристальному и навязчивому вниманию со стороны незнакомца, решив, что виной всему ее манера одеваться.

Николь всегда была ее советчицей в том, что касается модной одежды, и забраковала все вещи, которые привезла с собой Виктория, как старомодные и слишком строгие. Затем она повела подругу по магазинам и заставила купить несколько более подходящих, по ее мнению, нарядов.

Поначалу Виктория чувствовала себя неуютно в чересчур откровенных блузках, обтягивающих юбках и платьях. Но, прислушавшись к заверениям подруги, что ей нечего стыдиться своей фигуры, стала наслаждаться восхищенными взглядами, которые бросали на нее мужчины.