Дебора Тернер - Любовь прекрасна

Стремление к истине превратило пожилую даму в настоящего следопыта. Ленни невольно перехватила взгляд Стэнли, устремленный на тетушку. В нем светилась искренняя любовь и нежность. О господи, в отчаянии подумала Ленни, гораздо проще быть уверенной в себе, когда он высокомерен и бесстрастен.

— Хорошо бы порыться в архивах и в Англии, — мечтательно протянула охваченная охотничьим азартом тетушка Лотти.

— Неужели за столько поколений гены не изменились? — с сомнением покачала головой Ленни.

— О, это очень сильные гены! — Миссис Спенсер с улыбкой переводила взгляд с племянника на Леонору. — А что вы знаете о своих предках?

Вспыхнув под пристальным взглядом Дайвера, Ленни коротко пересказала семейную хронику и заключила:

— Попытаюсь разузнать еще какие-нибудь подробности у мамы.

— Дорогая, как вы думаете, может быть, мне написать ей?

— Нет, благодарю вас, не стоит, — поддавшись сиюминутному порыву, отказалась Ленин. — Я сама расспрошу ее.

Живое, энергичное лицо светилось радостью и азартом.

— Как это волнующе — открыть новую ветвь семьи, и притом такую талантливую! Дорогая, можете называть меня «тетя Лотти».

Девушка покраснела, остро сознавая, что, приняв это предложение тетушки, ей все труднее будет держаться на безопасном расстоянии от племянника.

— Спасибо, — сказала она, не взглянув в его сторону.

У нее были кузины и кузены, дядюшки со стороны матери, большая, сердечно принявшая ее семья отчима, но мысль о том, что у нее есть родственники со стороны отца, заполнила пустоту, которой она раньше не сознавала.

Тетушка Лотти занимала их беседой еще с полчаса, пока Стэнли не поднялся.

— Боюсь, нам пора.

Миссис Спенсер улыбнулась ему, и снова в улыбке отразилась вся ее беззаветная любовь.

— Спасибо, дружок, что привез Леонору. Какое дивное имя! — воскликнула она и продолжила не менее восторженно: — Передо мной открылась новая цель. Я не могу ждать.

В машине Стэнли как бы между прочим спросил:

— Ты обедала?

— Я не голодна, — солгала Ленни.

Его губы сложились в жесткую усмешку.

— Трусиха! В таком случае можешь посидеть и посмотреть, как обедаю я.

— Нет, мне нужно…

Ленни судорожно сжала руки, голос ее задрожал. Она никогда не умела врать.

— Послушай, Ленни, почему ты меня боишься? — вдруг спросил он.

— Страх здесь ни причем, — пробормотала она, отчаянно пытаясь сохранить видимость спокойствия. — Просто очень странно смотреть на тебя и видеть свое собственное лицо… Словно тебя размножили… Даже не могу объяснить, что я чувствую, но мне это не нравится.

— Если бы мы были братом и сестрой, сходство совершенно бы нас не тревожило, — невозмутимо отозвался он.

— Да, но…

Леонора осеклась. Она вовсе не собиралась объяснять, что чувствует, находясь рядом с ним, еще и потому, что понятия не имела о его чувствах. Наверное, это просто любопытство. И он, и его тетушка заинтригованы появлением нового члена семьи и хотят добраться до сути. Ленни вдруг вспомнила легенду о юном греке, который влюбился в собственное отражение и умер, так и не найдя никого, достойного своей любви.

Может быть, вспышка взаимного интереса — это всего-навсего пресловутый зов крови, который она ошибочно приняла за страсть? Так или иначе, не стоит забывать, что существует роскошная блондинка, с которой он был на концерте, возможно, его любовница. Ленни вдруг обдало жаром. Торопливо отгоняя картины, услужливо нарисованные пробудившимся воображением, она на мгновение забыла, где находится, и с изумлением оглянулась вокруг.

Стэнли припарковал машину у ресторана на склоне холма.

— Со временем мы свыкнемся с тем, что, глядя друг на друга, видим собственное лицо, — заявил он с раздражающей самоуверенностью.

— Не думаю, что смогу когда-нибудь привыкнуть, — отозвалась она.

Итак, он намерен поддерживать с ней контакт. Это еще больше разожгло буйный костер ее эмоций. Нет, она не позволит сердцу забиться быстрее, а глазам заблестеть, она удержится на краю этого затягивающего водоворота.

Им указали столик на террасе, открытой к городу и морю, Ленни загляделась на представшую перед ней картину. Догорели последние лучи солнца, и все вокруг мгновенно погрузилось в темноту. На фигурно подстриженных кустах цеструма, прозванного ночным жасмином, раскрылись мириады кремовых звездочек. Привлеченные дивным запахом, над цветами закружились ночные бабочки. С ажурных арок, перекинутых через дорожки спускающегося к морю парка, свешивались огромные белоснежные колокольчики бругмансии, чуть сомкнувшие утомленные дневной жарой лепестки. Еще ниже, словно нитка жемчужных бус на шейке юной красавицы, светились матовые шары фонарей, подковой огибающих гавань. На верхушках мачт многочисленных яхт, покачивающихся на глади залива, мерцали огоньки, красными искорками вспыхивая в неумолимо надвигающейся ночи.