Дебора Тернер - Развеянные чары

— Но ведь поездки и перелеты занимают уйму времени.

— Я уже давно сумел организовать все так, что это ничему не мешает. Правда, каюсь, теперь я собираюсь подольше здесь жить. Так сказать, обосноваться.

Линда с наигранным интересом уставилась в свою тарелку, чтобы скрыть предательский блеск глаз.

— И чем же ты собираешься здесь заняться?

— Отдать старые долги.

— Долги?

— Когда я только начинал, кое-кто мне здорово помог, и я собираюсь отблагодарить всех, кто поверил в меня и принял участие в моей судьбе.

— Звучит благородно…

Ник Чериш, кажется, тоже был филантропом. Везет ей на них, что ли?

Коннор скептически приподнял одну бровь.

— Не думаю, что это подходящее определение. Я просто верю в справедливость и стараюсь быть безупречно честным.

— Это то же благородство, просто по-другому названное. Как ты собираешься заняться этим делом? Учредишь какой-нибудь фонд?

— Посмотрим.

Коннор совершенно явно не хотел говорить на эту тему. Разговор он перевел вежливо, но твердо.

— Сегодня тебе опять придется посидеть взаперти. Пропавшие деньги твоего мужа до сих пор являются главной темой всех сегодняшних газет. Кстати, тут твоя шикарная фотография.

— Значит, я опять не смогу попасть домой?

— Нет, если, конечно, ты не мечтаешь о битве с журналистами, расположившимися у тебя на крыльце.

— О нет! А что те, все еще на острове?

— Мне позвонила охрана и сообщила, что на берег высадился целый десант фотографов и журналистов.

Аппетит пропал. Линда вяло подвинула себе кофе и принялась за статью. Через некоторое время она заметила:

— Интересно, что все-таки случилось с этими «пропавшими миллионами»? Разумеется, если это не обычная журналистская утка…

— Вот это они и пытаются выяснить.

Коннор откровенно наблюдал за ней, и Линда в замешательстве поняла, что у нее слегка вздрагивают пальцы. Она торопливо поднесла к губам чашку, но кофе показался невыносимо горьким и остывшим. Что ж, будем надеяться, что Линду Чериш, оставшуюся по ту сторону непроницаемого занавеса амнезии, нынешняя Линда Чериш сможет хотя бы уважать…

Внезапно ее обожгла еще одна мысль. Что, если Коннор ее в чем-то подозревает? Тогда становится понятно, почему он так старательно прячет истинное выражение своего лица под этой бронзовой маской хладнокровной и доброжелательной вежливости.

Ты просто ищешь оправдания тому, что он больше не хочет с тобой спать, Линда Чериш!

— Почему ты не ешь?

Она нашла в себе силы взглянуть ему в глаза прямо и смело.

— Я не голодна. Послушай, если вчерашняя статья не липа, то от тех нескольких миллионов должны были остаться какие-то следы. Не так просто украсть такую огромную сумму.

— И ты могла бы предположить…

— Лучше всего подошли бы оффшорные счета, но подписи обеих сторон на счетах должен был заверить кто-то третий.

Все это вырвалось у нее автоматически, и глядя ей в глаза, теперь строгие и лучистые, Коннор неожиданно вспомнил, как они занимались любовью. Что бы теперь ни произошло, забыть эту синеглазую королеву он уже не сможет. Страсть связала их невидимыми, но нерушимыми путами.

Черт, он рискует полностью утратить самоконтроль, и все из-за этих синих глаз! Ведь на крестинах маленькой Элли он успел переговорить с бывшими партнерами Ника, и все они твердо советовали ему держаться от Линды Чериш подальше, так нет же! Коннор Брендон, новоявленный сэр Галахад, ринулся на помощь прекрасной даме, увез ее на остров, спрятал от всего мира, да и сам спрятался, вместо того чтобы досконально во всем разобраться.

Достаточно будет одного ее взгляда, одной улыбки — и он снова потеряет голову.

Испуганная тяжелым молчанием, Линда вглядывалась в это суровое, почти жестокое лицо. Что скрывали золотые орлиные глаза, она понять не могла, зато очень хорошо почувствовала, как разливается по всему ее телу горячая волна желания и любви.

— Надо поесть, Линда. Один тост на весь день — это маловато.

— Похоже, ты собираешься следить за моим питанием и распорядком дня?

— Ты что, хочешь, чтобы я тебя кормил насильно?

— Не думаю, что необходимы такие жесткие методы.

— Тогда поешь! У тебя очень тонкие и изящные кости, но если мне предстоит любоваться только ими… Вот земляника, вот йогурт.

Она ела землянику и йогурт и слушала остроумные комментарии Коннора, вслух читавшего газету. Линда буквально купалась в низком, волнующем голосе. Напряжение отступало, на смену ему приходил покой.