Кара Колтер - Озорной купидон

У Тернера так и вертелись на языке слова, что это не та жизнь, которая необходима его жене и сыну. Но он взял себя в руки и прикусил язык. Откуда он может знать, какая жизнь им нужна и чего вообще хотят жена и ребенок?

Он собирался сказать, что будет скучать по ним. Конечно, ему хотелось, чтобы они были ближе, чтобы он мог видеть, как растет его племянник.

Вот что натворила эта любовь.

— Поздравляю тебя, — только и сумел выговорить он.

— Мы уже не будем чужими друг другу, — сказал ему Ник. — Я хочу, чтобы ты приезжал к нам в гости. А мы приедем навестить тебя. А Мария вообще собирается вернуться сразу, как только родится ребенок Эбби. Тернер…

— Да?

— Я правда скучал по тебе.

— Я тоже. — Тернеру нелегко дались эти слова. — Ах, Господи, мне пора ехать. Сегодня утром в Левистауне состоится лошадиная ярмарка.

— А когда ты вернешься?

В голосе брата прозвучало разочарование, и Тернер чуть было не изменил свое решение. Но это произошло только на мгновение. Мужчина не может позволить себе принимать решения, руководствуясь велением сердца. Но тогда что заставляло его ехать на лошадиную ярмарку в Левистауне, когда два месяца назад он решил не ездить туда?

Но Эбби не думала, что это хорошая идея, когда поблизости дети.

Тернер постарался незаметно проскользнуть в дом. Он не хотел, чтобы Эбби допрашивала его.

Но в кухне оказался только Барри, который со счастливым видом жевал кусок датского пирожного с малиной.

— Ну, как спалось? — спросил Тернер, стараясь скрыть свои коварные намерения.

— Спалось? Никогда еще я не спал так хорошо. У тебя отличная софа.

Тернер пытался отыскать в его словах хотя бы намек на сарказм, ведь этот человек был актером.

— Тебе понравилась эта кровать? — недоверчиво переспросил Тернер.

— Я чудесно выспался, — подтвердил Барри, откусывая большой кусок пирожного. — Хочешь попробовать? Я сам их приготовил.

Тернер не съел бы ни кусочка, даже если бы умирал от голода, хотя ему ужасно хотелось есть. Да, Шейла заслуживала человека, который умел делать пирожные. Это уж точно.

Дело вовсе не в софе, он не мог заснуть из-за мыслей, роем проносившихся в его голове.

— Здесь так тихо, — сказал Барри.

Из другого конца дома доносился голос матери Шейлы.

— Да, — ответил Тернер. — Когда-то здесь так было.

— Куда он? — спросила Шейла, наблюдая из кухонного окна, как Тернер выезжает на своем джипе. Он быстро развернулся и с ревом умчался прочь в облаке пыли.

Шейла обернулась и посмотрела на Барри. Он делал большую порцию пирожных в микроволновой печи, которую позаимствовал в фургоне у Эбби.

— Он сказал что-то насчет Левистауна, — пробормотал Барри, набив рот пирожным.

Но Барри в отличие от Шейлы нисколько не интересовал этот ковбой.

— Кто уехал в Левистаун? — спросила Эбби, проходя по коридору и вытирая влажные после душа волосы.

— Тернер, — сообщил Ник, который вошел в комнату через заднюю дверь. — Он что-то говорил о лошадиной ярмарке.

— Ха-ха. Как будто ему мало собственных лошадей.

Шейла притворилась, что ее это не волнует.

Вошла ее мать. И кухня внезапно показалась такой крошечной и узкой, что Шейле захотелось кричать.

Как можно жить здесь день за днем и ничего не замечать?

— Шейла, — заявила ее мать, — ты можешь собирать чемодан…

Шейла не дала ей закончить. Она молча вышла и направилась к загону, расположенному за конюшней.

Нет ничего удивительного в том, что его не волновала кухня, подумала она. Если вся прерия для него как дом родной, то зачем ему думать о каких-то четырех стенах?

Он выпустил всех лошадей на пастбище, кроме Воздушной Танцовщицы, у которой оставалось еще предостаточно воды и сена. А это означало, что он не скоро вернется.

Шейла услышала за спиной чьи-то шаги.

— Уходи, — сказала она, не оборачиваясь.

— Это я, — услышала она в ответ голос Марии.

— О… — Шейла обернулась и слегка улыбнулась ей. — Я думала, это моя мать.

— Я поняла, — ласково сказала Мария и добавила: — Какая великолепная лошадь.

— Я ненавижу эту лошадь, — заявила Шейла. — Это уродливое веснушчатое животное — единственная настоящая любовь Тернера.

Мария подошла к ней и положила подбородок на перекладину забора.

— А тебе нравится Тернер?

Шейла не знала, что ответить. Слово «нравится» совсем не соответствовало ее чувствам.

О, Господи, ее вдруг осенило, почему здесь не подходило слово «нравится». Она полюбила его. Полюбила этого одинокого ковбоя.