Розали Эш: Хрупкий брак

У Энни вырвался короткий, недоверчивый смех. Его близость заставляла ее нервничать. Она шагнула назад и глубоко вздохнула.

— Я что-то не заметила, чтобы ты страдал от недостатка популярности в обществе!

— Я не уверен, что все еще люблю дискотеки, — сказал он сухо. — В этом году мне исполнится тридцать.

Как это ему удавалось — быть уязвимым потерявшимся маленьким мальчиком и в то же время таким сексуальным?

— Насколько я могла судить, ты чувствовал себя вполне прекрасно на танцевальной площадке.

— Наследие беспутной юности, — сказал он. — В подростковом возрасте и даже позже мне нравились всевозможные бессмысленные развлечения. Вон там есть скамейка. Может, пойдем и посидим немного?

Он направился к обрыву над морем, снова взяв ее за локоть. Решив, что будет выглядеть очень по-детски, если просто вырвется и убежит, Энни подчинилась. От соприкосновения с теплым пожатием его пальцев по ее руке пробегала дрожь.

Деревянная скамья стояла на краю обрыва, и отсюда открывался великолепный вид на море и побережье, а от морского ветра ее частично укрывали буйно разросшиеся кусты цветущего тамариска. Пушистые пепельно-розовые цветы распространяли в сумерках густой аромат.

Джош уселся на скамейку. Энни осторожно опустилась рядом.

— Тамариск идет к твоему платью, — заметил он, затем отвернулся и устремил взгляд на море.

Она наблюдала краешком глаза, как он потягивает пиво.

— Похоже, что подростком ты был кем-то вроде… нигилиста. Может быть, остался им и до сих пор? — пошутила она.

— Почему ты так говоришь?

— Ну, я думала о твоей работе.

— Ах, это. Ты считаешь, что то, чем я занимаюсь, похоже на нигилизм?

— Ты же должен признать, что в такой профессии существует элемент… саморазрушения. Добровольное присутствие на линии огня…

— Я не рискую без надобности, — сказал он уклончиво. — И вообще, мы, кажется, говорили о тебе.

— Я не собираюсь ничего тебе рассказывать!

— Почему бы и нет? Насколько я помню, мы много чего рассказывали друг другу тем летом на Скиафосе.

— Я вообще не могу понять, почему мы сейчас об этом говорим! Мы не виделись два года. Мы чужие люди… — Она едва отдавала себе отчет, что начинает снова заводиться. Проблема заключалась в том, что прежняя влюбленность в Джоша Айзека вспыхнула с новой силой, вопреки здравому смыслу…

— Мы не можем быть чужими людьми, Энни. Я учил тебя виндсерфингу. Мы старые приятели…

Она снова вздернула голову, наткнулась на его улыбку, и кровь внезапно забурлила в ее жилах.

— Возможно. Но давай будем честными: мы ведь не очень-то нравимся друг другу, — резко и напряженно сказала она, словно защищаясь.

— Верно. Не правда ли, странно? — А вот теперь он в открытую ее поддразнивал. — И все же это не удерживает меня от желания потребовать тот поцелуй, что ты так щедро мне предлагала несколько часов тому назад…

Он неспешно обнял ее за плечи.

— Джош, я предлагала обычное светское приветствие…

Энни не знала, как ей вообще удалось выдавить из себя эти слова, так вдруг охрип ее голос. Близость Джоша была для нее настоящей пыткой. Одно его прикосновение, даже самое случайное, казалось ей изощренной лаской. Она отчаянно пыталась взять себя в руки.

— Ах, светское приветствие? Такое? — Он наклонился и провел губами по одной горячей щеке, затем по другой.

— Да… э-э… нет… не такое… — Она не могла сдержать дрожи, совершенно потеряв голову от его близости.

Джош Айзек бесил ее и приводил в замешательство. Но, несмотря на недоверие, ей безумно хотелось, чтобы он поцеловал ее. За одну долю секунды ей показалось, что исчезли эти последние два года и она снова в белой прохладе греческой виллы, затаившая дыхание от вспыхнувшей страсти, ждущая поцелуя, которого никогда не было…

— А может быть, так? — прошептал он. Пальцами, которые почему-то слегка дрожали, он отвел локоны белокурых волос от ее лица, не отрывая от нее внимательного взгляда. Она прерывисто вздохнула, и он обвел длинным пальцем изгиб ее полных губ.

А потом притянул ее еще ближе, прижав к себе так крепко, что жар его тела обжег ее грудь огнем, и страстно поцеловал…

Энни чуть не взорвалась. Поцелуй Джоша был ее давно похороненной фантазией; она потеряла счет ночам, когда лежала без сна, вновь и вновь переживая тот наивный, сказочный момент на вилле Калимаки, когда она была так уверена, что он ее поцелует.

А сейчас ей показалось, будто горячая волна подхватила и понесла ее, крепко зажмурившую глаза и тонущую в темной воде наслаждения.