Эти обвинения заставили ее затрепетать от возмущения. В груди поднялась жаркая волна, залила шею и бросилась краской в лицо.
— Что именно ты имеешь в виду? — взорвалась она, не замечая удивленных взглядов гостей. — Если я правильно тебя поняла, ты хочешь сказать, что…
— Энни, остынь. Не устраивай сцену.
— Я не собираюсь остывать! Знаешь что? Мне тебя жаль! Честное слово! Что дает тебе право судить меня, Джош Айзек? Ты считаешь, что сам идеален?..
— Эй! Что здесь происходит? Энни, не волнуйся. — Около них вдруг оказался Майлс. Его появление разрушило жаркое напряжение, возникшее между Энни и Джошем. — Я, конечно, не силен в свадебном этикете, но уверен, что устроительнице свадебного приема не следует так ругаться со свидетелем жениха. Это может плохо повлиять на бизнес!
При словах Майлса Энни почувствовала, как ее гнев испаряется и на смену ему приходят угрызения совести. Даже если забыть о бизнесе, ей совершенно не хотелось расстраивать Майлса и Элисон.
— Прости, Майлс…
— Ты в порядке, Джош? Насколько я помню с детства, словесные атаки Энни могут быть очень болезненными… — Взгляд Майлса, преисполненный любопытства, по очереди останавливался то на Энни, то на Джоше.
Энни сжала кулаки. Джош посмотрел на нее горящим синим взглядом.
— Что ж, возможно, я тебя недооценил. Если ты так яростно себя защищаешь, может быть, у тебя все-таки есть совесть? — произнес он бархатным голосом, кивнул Майлсу и повернулся, чтобы уйти. Толпа проглотила его, а Энни окружили члены семьи, целуя и обнимая. К тому времени, когда все поздравили ее с великолепным свадебным угощением, и в особенности с чудесным свадебным тортом, ее чувства к Джошу Айзеку и осознание вины за устроенную публичную сцену были временно заглушены острым удовольствием от возвращения в Корнуолл и встречи с семьей в полном ее составе.
— Так что у вас там случилось? В смысле, с Джошем? — требовательно спросила у нее позже Лив.
— Ах, ничего особенного…
— Я тебе не верю! — Лив улыбнулась. — Я бы не назвала жаркую ссору со свидетелем Майлса «ничем особенным».
— И вовсе она не была жаркой, — слабо запротестовала Энни. — Мы просто… э-э… разошлись во мнениях.
— В самом деле? — Лив намотала прядь своих длинных темных волос на палец и посмотрела на сестру, наморщив лоб.
Энни отпила шампанского и вздохнула.
— Ну ладно. Он сказал кое-что такое, что вывело меня из себя. Я разозлилась, и теперь мне стыдно. То, что он сказал, было чепухой, и мне следовало просто рассмеяться ему в лицо. Надеюсь, что сплетни не разойдутся слишком далеко и люди не перестанут приглашать нас для устройства ужинов и приемов…
— Ну, эффект может быть совершенно обратным, — весело сказала Лив. — Это внесло некоторое оживление в программу вечера. А что именно он сказал?
— Он предположил, что я нашла свое призвание во флирте со всеми клиентами мужского пола подряд, совершенно при этом не заботясь, женаты они или нет.
— Что? — Лив выглядела такой ошарашенной, что Энни чуть не рассмеялась. — И почему это, интересно, он такое тебе сказал?
— Джош Айзек и я не очень хорошо ладим, — медленно объяснила Энни. Раскрошив пирожок на мелкие кусочки, она уставилась в свою тарелку. — Он считает меня кем-то вроде… ну, охотницы на мужчин, насколько я понимаю.
— Но почему?
— Помнишь, пару лет тому назад, на вилле Калимаки?..
Аппетит у Энни совершенно пропал, и она отодвинула от себя тарелку. Лив покачала головой.
— Помнишь жениха младшей сестры Джоша, такого противного американца? Он приставал ко мне каждый раз, стоило Камилле отвернуться. В конце концов я вернулась домой в Англию, а он бросил ее и поехал за мной.
— О Господи, я совсем забыла об этом!
— А вот Джош не забыл.
— Но это же была не твоя вина! — удивилась Лив. — Уверена, бедняжке просто здорово повезло, что дело не дошло до свадьбы!
— Джош во всем винит меня.
— В таком случае, дорогая моя Энни, ты была права, что накричала на него. Нельзя же тебя винить за то, что ты отлично выглядишь в бикини!
Энни встретилась со смеющимися глазами сестры и расхохоталась сама.
— Какая мудрость, хотя ты на пять лет моложе меня!
— Значит, это был плохой год для нас обеих, — заметила Лив. — Помнишь, как ужасно я была влюблена в того вероломного французика? Той осенью?
— Помню.
При воспоминании о тех событиях Лив даже застонала.
— Я была такой глупой — впечатлительной шестнадцатилетней дурочкой… Но ты никогда не рассказывала мне о Джоше.
Читать дальше