Келли Хантер: Муза винодела

— Ну, любезностью я, положим, никогда не отличался. — Прислонившись к дверному косяку, он смерил Симону ленивым взглядом с головы до ног. — Тебе идет это полотенце.

Рафаэль умел очаровывать, даже когда был «плохим мальчиком». Она этого не забыла.

— Все еще бросаешь вызов миру? Как предсказуемо!

— Нет, это все в прошлом. — Уголок его рта дрогнул. — Теперь я хочу им управлять.

— М-м-м. — Симона бросила на него многозначительный взгляд. — Я думаю, ты мог бы заинтересовать какого-нибудь психолога.

— Возможно, — пробормотал он. — Если только она согласится стать «плохой девочкой» и снимет с себя всю одежду.

У Симоны перехватило дыхание, и она ощутила, как жар, вспыхнув внизу живота, быстро добрался до ее щек.

— А потом она могла бы заняться анализом собственной личности, — продолжал он завораживающим голосом, похожим на рокот прибоя. — Потому что вряд ли ее заинтересует моя персона. Я ведь, по сути, открытая душа.

Симона чувствовала, что ее притягивает к нему, словно мошку к пламени. Взгляд молодой женщины упал на чемодан, стоящий возле двери. Она потянула чемодан за ручку, стараясь сохранять спокойствие.

— Я только что приехала и еще не готова. Мы сможем поговорить через десять минут, — сказала Симона и тут же пожалела об этом, потому что голос ей не повиновался. Она покатила чемодан в сторону ванной. — Закрой за собой дверь, если решишь не ждать меня, — бросила она через плечо.

— Я не твой слуга, принцесса. — Он даже не пытался смягчить тон. — И ты никогда не была готова для меня.

— Ну ладно… — Она сделала глубокий вдох и в очередной раз попыталась успокоиться. — Я буду через десять минут.

Закрыв за собой дверь ванной, Симона соскользнула по стене вниз и прижала ладони к холодному полу. Дрожащие руки и колотящееся о ребра сердце — вот что он способен сделать с ней даже через столько лет.

Надо одеться. Надо найти в чемодане одежду, которая придаст ей уверенность и самообладание.

Бежевые брюки, майка без рукавов сливового оттенка, пара босоножек из тонких полосок кожи, часы от Картье и легкий газовый шарфик цвета дождя в лесу. Потом пробежаться щеткой по волосам, слегка подкрасить губы, глаза и… Возможно, всего лишь возможно, что в этот раз она будет готова для него.

Честно говоря, она всегда была готова.

Погруженный в свои мысли, Рафаэль пересек гостиную и вышел в сад. Симона Дювалье не должна была здесь появляться. Ни сегодня. Ни когда-либо еще. Если даже учесть, что его сестра выходит замуж за Люка Дювалье. Почему они не поженились во Франции, где в их распоряжении огромный замок? Но нет, Габриель настояла, чтобы церемония состоялась здесь, в Австралии. А это означало, что все явятся сюда.

Он совсем не хотел видеть их.

Ни Люка — потому что их дружба осталась в прошлом.

Ни Симону — она выглядела слишком привлекательной и… слишком уязвимой.

Раф нахмурился, глядя на вьющийся жасмин, упрямо взбирающийся по каменной стене. Разве он не учил ее скрывать свою слабость перед лицом врага? Неужели она забыла уроки Кавернеса?

Никогда не показывай страха, особенно если чувствуешь, что твои ладони становятся липкими от пота.

Никогда не показывай, как много что-то для тебя значит, если это хотят у тебя отобрать.

Никогда не отступай. Никогда не сдавайся. Никогда не оглядывайся.

Последний урок Симона так и не смогла усвоить. Но Рафаэль его не забыл. В свою первую ночь в Австралии, когда он, можно сказать, по-королевски надрался, эти три слова вытатуировали на его спине. Конечно, он не любовался этой надписью, хотя многие женщины отмечали, с каким искусством она выполнена. Просто эти три слова навечно впечатались в его сознание.

Он-то никогда не оглядывался.

Почему, черт возьми, она застряла в этой ванной?

У него намечена на сегодня сотня дел. А встреча с Симоной Дювалье стоит только в завтрашнем списке.

Но это его не так уж и беспокоило. Что ж, сегодня — значит, сегодня. «Значит, так тому и быть, — мог бы сказать он. — Ты все равно останешься в стороне от моей дороги. А я в стороне от твоей. Ноги твоей не будет в моем доме или на моей земле, потому что я не хочу тебя там видеть. Никогда. Ясно?» А она, опустив взгляд, могла бы ответить: «Да. Все ясно». И тогда он поторопился бы уйти отсюда, прежде чем изменил бы свое решение.

А может, лучше всего немедленно перемахнуть через стену и сбежать, пока Симона не соблаговолила показаться? Господи, ну сколько времени нужно, чтобы накинуть на себя какую-нибудь одежду и провести расческой по волосам?