Марианна Лесли: Вестник счастья

Как только они остались одни, глаза Веста сразу превратились в двух маленьких злых ос. Еще немного — и начнут жалить. Это заставило Хани вспомнить то, о чем она размышляла перед приходом сюда.

— Вы все-таки намерены подать на меня в суд?

— Молодец, Медок. Сразу к делу.

— Я не Медок. Меня зовут Хани.

— Как скажешь, Медок.

От досады руки Хани сами собой сжались в кулаки.

— Итак, что вы мне ответите?

Джерри молча рассматривал ее грудь. Это заставило Хани обхватить себя руками, чтобы хоть как-то отгородиться от его пристального взгляда. Ну почему этот несносный, твердолобый тип, который ее так раздражает, в то же время заставляет ее волноваться и трепетать? Хани кипела от злости. Почему она такая слабохарактерная?

— Возможно, я и не подам в суд, но только при одном условии, — тихо проговорил Джерри глухим хрипловатым голосом.

Хани сглотнула.

— И что же это за условие?

Нетрудно было догадаться. Разумом она ненавидела Джерри Веста, но тело имело собственное мнение. С ним творилось что-то непонятное: один только взгляд этих серых глаз приводил его в трепет.

— Я хочу, чтобы ты отдала мне Сократа.

Хани потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл этих слов. Она широко распахнула глаза и недоуменно уставилась на него.

— Что?!

Он усмехнулся.

— А ты что подумала, Медок? Что я покушаюсь на твою добродетель?

Хани залилась краской, в горле встал ком, подступившие к глазам слезы душили ее, не давая вздохнуть. В эту минуту она готова была убить Джерри Веста. Никогда еще ярость не овладевала ею с такой силой.

— Медок, — тихо проговорил он, — мне совсем не хотелось бы задевать твои чувства и причинять страдания. Не такой уж я отъявленный негодяй, каким ты меня, похоже, считаешь.

Хани боролась с желанием ударить его. Впервые в жизни ей захотелось сделать человеку больно. Раньше она всегда удивлялась, как люди могут до такой степени потерять самообладание, что кидаются в драку. Теперь она понимала их. Глядя на четкий, словно высеченный из камня профиль Джерри Веста, Хани чувствовала, что еще немного — и она бросится к нему с кулаками.

— А насчет себя можешь не беспокоиться, Хани Бартон. Бьюсь об заклад, что в постели ты ледышка, — как ни в чем не бывало продолжал Джерри.

— А вы… вы… — Хани буквально захлебывалась от ярости.

— И кто же я?

— Настоящий мерзавец, вот кто! — выплюнула она.

— Что ж, пусть так, только отдай мне птицу — и мы в расчете. — Он самодовольно улыбнулся и откинулся на подушки.

Только сейчас до Хани наконец дошло, чего он от нее требует.

— Сократа я вам ни за что не отдам! Вы же убьете его!

Заросший темной щетиной подбородок Джерри упрямо вздернулся.

— Мало того что я прихлопну эту чертову птицу, я еще и скормлю ее Геркулесу.

— Мне неприятно вас о чем-либо спрашивать, но кто такой Геркулес?

— Геркулес — мой пес.

— Этого еще не хватало — скормить Сократа собаке. Птицу вы не получите — и точка.

— Ну что ж, ты сделала свой выбор, Медок. Остается надеяться лишь на то, что суд обычно более снисходителен к женщинам. Не забудь только надеть платье, когда придешь на заседание.

Пылая от возмущения, Хани сделала еще одну попытку вразумить его.

— Сократ не сделал вам ничего плохого. Он охотится только на мелких грызунов.

— Ага, рассказывай сказки. Он до смерти перепугал моих лошадей, и мне с большим трудом удалось успокоить их. — Джерри скривился. — Этот пернатый гад даже ворота открыл.

— Сократа привлекают яркие, блестящие вещи. — Хани опустила глаза под его внимательным взглядом. — Если ваш замок был новый…

— Черт меня побери! — выругался Джерри. — Вы хоть имеете представление, сколько стоят породистые лошади, которых я развожу?

— Нет, не имею.

— Так вот, они стоят по нескольку тысяч каждая. А этот… эта мерзкая птица чуть не довела их до безумия своими пронзительными криками, и они в панике чуть не потоптали друг друга. Тварь пернатая!

— Я просто не могу поверить. Сократ совсем ручной, только очень любит все блестящее. И если на ваших лошадях не было уздечек, я не представляю, что могло привлечь его внимание…

— Не пытайся оправдать своего сокола. Может, он даже окажется вполне съедобным, если подольше поварить. Так что если не хочешь предстать перед судом, Медок, отдай мне птицу.

Открылась дверь, и в палату решительной походкой вошел врач.

— Знакомьтесь, мисс Бартон, это доктор Каллистен, а это, — Джерри кивнул на Хани, — виновница моего несчастья, Хани Бартон, док.