Хелин Вэлли - Святость и соблазн

Помещение было огромным, совершенно безлюдным в это время суток и тесно заставленным высокими стеллажами, набитыми банками и бочками всевозможных форм и размеров.

На ней был надет ярко-красный обтягивающий ее до невозможности костюм и туфли на высоких каблуках. Свои длинные волосы она спрятала под короткий парик цвета «платиновая блондинка». Даже она сама не узнавала себя в таком виде. Тем более будет трудно постороннему опознать ее в этом наряде.

Ее шаги гулко отдавались в тишине, нарушаемой лишь ровным гудением вентиляции, отражаясь от выкрашенных серой краской стен. Да, в таком месте свиданий точно не назначают. В голову может прийти любое объяснение ее присутствия здесь, но только не то, что соответствует истине. Вот и замечательно, поскольку действовать приходилось в строжайшей тайне. О, в последнее время она поневоле стала настоящим мастером конспирации. Да и как могло быть иначе, если на карту, возможно, поставлена не только ее жизнь, но и жизнь того, кто неожиданно стал для нее дороже… самой жизни? Похоже, все обстоит именно так.

Проникнуть сюда, тем более в столь неурочное время, оказалось не так-то просто. Хорошо еще, что охранник оказался молод и неравнодушен к женским чарам, иначе весь тщательно продуманный план пошел насмарку. А ждать дольше уже не было сил. К тому же если они не увидятся сегодня, то завтра, возможно, ей придется вылететь в Палермо.

Она прошлась по рядам, машинально скользя взглядом по пестрым этикеткам. У нее еще есть время, она специально пришла пораньше, чтобы насладиться… предвкушением. Еще немного, и они обговорят окончательные детали. И тогда поезд — кому придет в голову, что в наше время можно ездить поездом, когда есть самолеты? — помчит их туда, где они будут одни. Одни — среди пестрой толпы людей, которые никогда их не видели и которым нет до них никакого дела…

Она насторожилась. Что-то привлекло ее внимание, но что именно? Нет, не долгожданные осторожные шаги. Пришлось остановиться, прислушиваясь. Да, действительно, в до этого ровном, убаюкивающем гуле вентиляторов появились новые звуки, нечто вроде натужного завывания. Что-то было не так, возможно, какая-то неисправность. Это ей совсем ни к чему, не хватало еще, чтобы в помещение прибежали люди и обнаружили незнакомую женщину там, где ей находиться совсем не полагается. Если обнаружат его, это не так страшно. Много хуже, если внимание к себе привлечет именно она. Тогда уже ничего не исправить!

Ускорив шаги, она двинулась в нужном якобы направлении, но вскоре обнаружила, что заблудилась. Где же этот чертов выход? Высокие стеллажи мешали видеть, а все проходы между ними были похожи друг на друга. В довершении ко всему к едкому химическому запаху растворителей добавился другой — легкий запах дыма. Неужели пожар?

Она почувствовала, что ее охватывает паника. Запах гари быстро усиливался, в воздухе появилась сизая дымка. Необходимо было взять себя в руки и что-нибудь придумать. Что толку в бесцельном метании между стеллажами? Может быть, стоит просто подождать: охранник должен вспомнить о ней и прийти на помощь.

По натянутым как стальные струны нервам ударил пронзительный звук сирены — по всей видимости, заработала аварийная сигнализация. Дым все сгущался, стало трудно дышать, видимость все ухудшалась.

— Помогите! — закричала она, понимая, что надежды остается все меньше и меньше. — На помощь!

События развивались с угрожающей быстротой. И неудивительно: более благоприятных условий для распространения огня придумать было трудно. Неподалеку от нее уже показалось открытое пламя, треск которого вселил в нее настоящий ужас.

Собрав все силы, она бросилась куда глаза глядят, только бы подальше от огня. Последнее, что ей удалось услышать, был страшный взрыв. С расширенными от ужаса глазами она замерла, глядя, как с ближайшего накренившегося стеллажа скатываются банки с краской и летят прямо на нее…

— Как ваше имя, дорогая?

Заглянув в такие ясные, небесной голубизны глаза, она непременно вздохнула бы от удовольствия, если бы не режущая боль в горле. Прежде чем все окружающее вновь заволокло колеблющейся туманной пеленой, ей удалось лишь моргнуть. Голова болела, в груди жгло словно огнем, правую руку пронизывала острая, жгучая боль. Кто-то над ее головой сказал, что таковы последствия вдыхания большого количества дыма, но от этого ей отнюдь не стало легче.