Ширли Джамп - Красная туфелька

Для Калеба ее чистое лицо было как глоток воды. Живительный. Освежающий.

И все же именно она написала большую часть статей, представивших его обладателем множества пороков…

Проходя через зал со стеклянными кабинками репортеров, он неожиданно подумал, что если ему удастся склонить Сару Гриффин на свою сторону, то это может сыграть ему на руку. Предложить ей написать статью о «ЛЛ Дизайн», чтобы она взглянула на его компанию с другой стороны.

Как там говорят? Будь рядом со своими друзьями, а врагов держи к себе еще ближе. За последний год Сара Гриффин определенно стала его врагом. Приблизить журналистку к себе казалось неплохой идеей. Несмотря на все искажения, которые выходили из-под ее пера, этим своим пером она владела неплохо. Да что там неплохо — она была одной из лучших журналисток в издательстве. Соглашался он с ее статьями или нет, но они были остроумны, кусачи и врезались в память. Как раз то, что ему и нужно для «ЛЛ Дизайн».

А потом он увидел объявление о пропавшей туфельке.

Джекпот!

Вместе с туфелькой в качестве рычага он сможет привлечь внимание мисс Гриффин и добиться своего.

Кто лучше поймет и оценит его стремление начать выпуск эксклюзивных моделей обуви, как не женщина, которой была доверена первая пара туфель для новой линии Фредерика К? В то же время, если он собирается с ней работать, это означает, что она будет приходить к нему в офис и может случайно наткнуться на пропавшую туфельку. Калеб как наяву увидел жирный черный заголовок: «Отчаявшийся владелец дома моды украл у своего соперника его новую модель!»

Нет, не на такую рекламу Калеб рассчитывал.

Он взял туфлю и засунул ее в ящик стола. Он скажет Саре, что стилетто у него, но только после того, как у него будет возможность объяснить ей задачу и заставить ее увидеть, что он совсем не так плох.

На электронном табло поменялись цифры, показывая ровно два часа, когда раздался звонок от секретаря.

— К вам пришли, — сказала Марта.

Калеб усмехнулся: точно в назначенный час! Он не был удивлен. Сара Гриффин, должно быть, и так уже извелась из-за этой своей пропажи. Потерять одну из самых ультрасекретных моделей Фредерика, да еще перед самым выходом номера!

— Пригласите ее, — сказал Калеб.

— Хм, это не она, а он.

Не она? Уж не прислала ли Сара Гриффин кого-нибудь вместо себя? Или журналистка решила, что он просто пошутил?

Дверь открылась, и вошел большой тяжелый мужчина в ярко-синем костюме. Росту в нем было не меньше шести футов, а в ширину — половина того. Белая копна волос окружала его голову словно ореол. Под костюмом — розовая в белую полоску рубашка и такой же платочек в кармане пиджака. В нем не было ничего, что можно было назвать простым, неясным или недооформленным. Ни одежда, ни манера держаться, ни его густой рокочущий голос.

— Привет, Калеб.

— Рад тебя видеть, Фредерик.

Толстые губы презрительно дрогнули.

— Не лги, мой мальчик. Мы оба знаем, что я у тебя в печенках сижу. — Пройдя через комнату, он остановился возле кресла для посетителей, но не сел в него. Возможно, не желая помять свой тщательно выглаженный костюм.

Калеб встал, обошел вокруг стола и присел на его край.

— Попробую угадать. Ты здесь, потому что наконец понял, что этот бизнес тебя слишком утомляет, и хочешь, чтобы я у тебя его купил.

Фредерик усмехнулся:

— Да, это был бы денек! Но нет, ты не угадал. Все как раз наоборот. — Он наклонился вперед, буравя своими маленькими карими глазками лицо Калеба. — Я хочу купить тебя. Всего. До последней нитки.

Предложение было рассчитано на то, чтобы поразить своей неожиданностью. Но Калеб ничем себя не выдал. С чего это вдруг успешному дизайнеру захотелось прибрать к рукам его загибающуюся компанию? Чтобы в дальнейшем исключить саму возможность соперничества?

— Я не продаюсь. Ты ничего здесь не купишь.

Фредерик рассмеялся — низкий рокочущий звук вырывался откуда-то из глубины его вместительного чрева.

— Тебе приятнее объявить себя банкротом?

— У нас все в порядке.

Еще один взрыв хохота.

— О да! Как же! — Фредерик вытащил из кармана сложенный пополам лист бумаги и, развернув, бросил на стол. — Мое предложение. Подпиши, и ты освободишься от этой, — Фредерик махнул рукой, — тюрьмы, куда посадила тебя твоя мать.

Калеб почувствовал гнев. Бросить компанию матери? Продать десятки лет ее тяжелого труда? И кому? Этому шуту?!

— Не мечтай, — покачал он головой. — Я тебе ее не продам. Я не продал бы тебе даже катушки ниток.