Сьюзен Кросби: Исцеление любовью

Отлично, Конский Хвост! Ты это сделал! Ты это сделал! — подбадривала она Джека.

Когда закончилась игра, он вырвался из толпы и, посреди всеобщего ликования, побежал на трибуны, к Тренеру. Подняв руку к ее шапочке, Джек развернул ее козырьком назад, мягким движением снял с нее солнечные очки, передал их ее соседу и положил руки ей на плечи. Ему вдруг стало страшно, что она сейчас убежит: очень уж настороженным был ее взгляд.

Я выиграл много дел в суде, Тренер, но никогда еще не испытывал такой гордости! Спасибо! Без тебя мне бы это не удалось!

С этими словами он наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Самовозгорание. Слова проносились в его голове, а то, что сам он расценивал, как дружеский поцелуй благодарности, вылилось в нечто большее. Ошеломленный, взвинченный больше, чем во время игры, он отпрянул от нее и почувствовал себя как на американских горках, когда, достигнув самой высшей точки, в неистовом безумстве летишь вниз.

Мики медленно открыла глаза и посмотрела в его глаза, столь же испуганные, как и ее собственные. В это мгновение она ощутила все, чего хотела от этого человека, и обеими руками вцепилась в его футболку с твердым намерением не отпускать его как можно дольше.

Знакомый запах пота, грязи и кожаных перчаток навевал на нее воспоминания о юности, о счастливом и беззаботном времени. Мики на мгновение перенеслась в весенний спортивный лагерь команды высшей лиги, менеджером которой на протяжении четырнадцати лет был ее отец. Ощущение родного дома, дружелюбие — вот что исходило от Джека. Встав на цыпочки, она обняла его за шею и притянула к себе, а потом горячо поцеловала.

Когда Джек ответил тем же, Мики буквально потерялась в буре чувств, вытеснивших из ее души все остальное. Два года она была мертва, безжизненна. Теперь существуют только он, она и их поцелуи — самое великое наслаждение в жизни! И вдруг сквозь этот водоворот до них донесся тоненький писклявый голосок:

— Мамочка, а почему эта леди целует папочку?

Мики вырвалась из его объятий — ей по казалось, что на нее вылили ушат ледяной воды.

Ш-ш-ш, Дэни, — услышала она женский голос.

Но, мамочка…

Это Стейси говорит с ребенком, поняла Мики, с маленькой девочкой, одетой в летний костюмчик, похожий на костюм матери. У девочки длинные шелковистые каштановые волосы, как у матери, и темно-голубые глаза, как у… Конского Хвоста, ее отца.

Мики закрыла рот руками, когда до нее дошло, что это значит. Он женат! Женат на Стейси, единственной, с кем Мики говорила на играх, на Стейси, через которую она передавала свои указания Конскому Хвосту. Они — семья. А она его целовала.

Мики в ярости схватила солнечные очки, прыгнула на скамью за своей спиной и дальше — со скамьи на скамью. Господи, да этому маленькому стадиону, кажется, не видно конца! Отсюда скоро не выберешься!

Джек удивленно смотрел, как она удалялась. Внезапно поняв, что привело ее в такое смятение и почему в глазах ее отразился ужас, он бросился вслед за ней.

Погоди, Тренер!

Его преимуществом были длинные ноги, но ее гнал сам дьявол.

Мы в разводе, Тренер! Я не женат! — орал он, а она тем временем уже добежала до верха лестницы.

Он несся за нею по бетонным ступенькам, но, будучи уже на расстоянии вытянутой руки от нее, вдруг споткнулся и грохнулся наземь.

Джек! — Мики наклонилась над ним.

Ты знаешь мое имя! — удивился он, сморщившись от боли. Он увидел ее встревоженные глаза сквозь солнечные очки, которые она снова нацепила, чтобы освободить руки.

у, конечно же, я знаю твое имя, — сказала она ворчливо. — Я торчала на трибунах несколько недель! Как же мне не знать твое имя? Что у тебя болит?

Правая лодыжка.

Возле них оказался Скотт, первый игрок. Он опустился возле Джека на колени.

Не уходи, — попросил ее Джек. — Мне нужно с тобой поговорить!

Тебе больно?

Пожалуйста! Ты все не так поняла!

Как ты? — спросил Скотт, умело ощупывая ногу Джека.

Уходи, — попросил его Джек. — Мне надо поговорить с Тренером!

Это может быть перелом, дружище! Тебя надо отвезти в госпиталь.

Несколько минут ничего не изменят. Отойди, Скотт. Тренер?

Она склонилась над ним с очень серьезным выражением лица.

Я действительно горжусь тобой, Конский Хвост! Ты был великолепен!

Не Конский Хвост — Джек.

Джек, — повторила она, сглотнув.

А теперь скажи мне твое имя.

Тренер.

Я больше с тобой не увижусь, да? — спросил он, заранее зная ответ.