Нэн Эскуит - Отдать свое сердце

Дом был старомодный, высокий. Все в нем было тяжеловесным, солидным — от богатой, натертой до блеска мебели из красного дерева, которая принадлежала еще отцу мистера Джордона, а до этого его деду, до массивных дубовых стропил на потолке и на лестнице.

Лиз распахнула тяжелую дверь, ведущую в кабинет. Ветеринарный кабинет был под стать всему остальному в этом доме — внушительных размером квадратная комната с массивными застекленными шкафами из красного дерева и огромным рабочим столом. Низкое окно выходило на конюшенный двор, мощенный булыжником.

Лиз начала собирать небольшой чемоданчик, проверяя каждую вещь, прежде чем положить ее туда: марля, перевязочный материал, пенициллин, шприцы. Она закрыла чемоданчик и вышла через другую дверь, которая вела во двор. Там были денники для лошадей и пара водосточных канав. Наклонная дорожка вела к другим стойлам, позади конюшни, где временами размешали больных лошадей.

Низенький согбенный человек в обтягивающих панталонах и грязной коричневой спецовке собирал разбросанную по двору солому. Он улыбнулся, увидев Лиз, и она улыбнулась ему в ответ, скользнув на водительское сиденье маленького «форда», который стоял сразу за воротами.

— Я еду на ферму «Мартон», Джордж. Я оставила мистеру Дунану записку.

— Понял, мисс, — кивнул Джордж.

Узкие улочки Истминстера сегодня были забиты деревенским людом. По субботам был рыночный день. Лиз медленно пробиралась по оживленной центральной улице, и тут ее оглушила какофония звуков, доносившихся со стороны рынка. Овцы, коровы, свиньи и куры, крики водителей и торговцев, свист и вопли мальчишек.

Она вспомнила свое первое впечатление от Истминстера. Был уже поздний вечер, лето, стояла жара. Она сошла с поезда, усталая, пропыленная после долгого пути. Эдинбург, ее родной город, где она училась и проходила ветеринарную практику, вдруг показался страшно далеким. Ветхое такси, трясясь, провезло, ее по маленькому городку, где вдоль узких улочек тесно жались друг к другу кремовые домики с загнутыми вверх красными крышами и странными мансардными окошками. На одной из улиц она увидела старинный собор, его башенки-близнецы были вызолочены закатным солнцем. Грачи летали и кричали над высокими вековыми вязами, окружавшими рыночную площадь.

«Какое тихое местечко», — подумала тогда Лиз. Она сразу же полюбила этот город.

Такси свернуло в глухой тупик и подвезло Лиз к дому Джордонов, где ее ждала уютная комната. Миссис Джордон завела привычку, еще много лет назад, держать двери своего дома открытыми для всех молодых практикантов и студентов, проходивших через клинику мистера Джордона. Она любила молодежь и всегда сетовала, что у нее нет своих детей.

Лиз была рада, что сегодня к ним приедет племянник мистера Джордона. Это сильно облегчит их работу, особенно теперь. На самом деле она пока еще мало сталкивалась с настоящей работой на фермах и почти не занималась тем, что мистер Джордон называл «неприятной стороной» ветеринарной практики.

Из слов мистера Джордона она поняла, что Роджер Хейворд — сын сестры мистера Джордона — ветеринар, хирург со стажем. Некоторое время, правда недолго, он работал вместе с дядей, а потом отправился в Кению. А теперь он, как выяснилось, приехал домой в отпуск на полгода. Он мог при желании потом вернуться в Африку — но прежний контракт у него уже кончился.

Лиз попробовала представить, как он выглядит, и улыбнулась. Наверное, высокий и костистый, как и мистер Джордон. Фотография семнадцатилетнего Роджера стояла на туалетном столике миссис Джордон. Юноша с застенчивой улыбкой, с длинными худыми руками, торчащими из слишком коротких рукавов пиджачка, — в целом он производил впечатление нескладного переростка.

Она уже выехала из города и ехала по дороге, ведущей к ферме Эдвардса, за которой находилась ферма «Уиндлшем».

Местность вокруг нее была очаровательная. Небольшие лужайки и заливные луга тянулись до самого побережья. Деревья и кустарниковые изгороди сияли чистой нежной зеленью в первом цветении весны. Ветер был довольно холодный, белые пушистые облака плавно плыли по бескрайнему простору ярко-голубого неба.

Лиз успела узнать и полюбить эти места — они так чудесно отличались от суровой, грубой красоты шотландских холмов. Они уже казались ей родными. Может быть — кто знает? — когда-нибудь она обретет здесь дом в самом истинном смысле этого слова.

Она вздохнула, вспомнив о Джеффе, об их недавней встрече.