Дейзи Миллер: Окольные пути любви

Оставив спутницу в одиночестве, Кен прорубился через шумную толпу у стойки и вскоре благополучно вернулся с подносом, на котором стояли высокие пластиковые стаканы со свежим апельсиновым соком.

Над заказом думали недолго. Кен взял именно стейк, Лиза же, следуя недавно установившейся традиции — а по утверждению Кена, став жертвой агрессивной рекламы, — заказала суши-макидзуси, или крученые суши, приготовленные в форме цилиндра с помощью бамбукового коврика макису. Заворачивают макидзуси в лист сухих водорослей, нории, или в тонкий омлет. Увлекшись некоторое время назад японской кухней, она регулярно покупала все необходимые для суши ингредиенты — рис, листья альгина и бамбука, соевый соус, васаби, креветки, кожу и филе лосося и даже тобико, икру летучей рыбы, — но все попытки приготовить что-то, отвечающее даже ее собственным, далеко не изысканным, эстетическим и гастрономическим вкусам, неизменно заканчивались фиаско.

Когда официантка поставила на стол тарелки — одну с четырьмя сиротливыми цилиндриками суши и другую с сочным стейком из мраморной говядины, вьетнамским лимонным соусом, фасолью и картофельными чипсами, — Лиза поймала себя на том, что завидует Кену. Ей ничего не оставалось, как только покачать удивленно головой и развести руками, признавая очевидный талант коллеги…

Кену определенно нравилась эта женщина, нравилось, как она держится, как ест, как смеется, как выглядит. Он даже попытался представить, что занимается с ней любовью: ее длинные, обвивающие его ноги, ее полные и тугие груди, сладкой тяжестью спелых плодов лежащие на его ладонях, пряди ее разметавшихся по подушке каштановых волос… Он уже чувствовал вкус ее губ, слышал срывающийся с них стон наслаждения…

Вообще-то Кену больше нравились блондинки, но ради Лиз он вполне мог бы изменить принципу. Женщина с такой фигурой — мечта каждого мужчины. Взгляд его снова и снова останавливался на вырезе блузки, в котором мелькала покрытая темно-золотистым загаром нежная кожа. Низкие переливы ее голоса заставляли сердце биться в бешеном ритме. В зеленых глазах мелькали таинственные огоньки. И при этом Лиза вела себя абсолютно естественно, словно и не сознавала истинной ценности того, чем обладала и что с такой непосредственностью выставляла на его обозрение. Когда он положил на стол деньги, чтобы расплатиться, Лиза накрыла его руку своей. Пальцы у нее были прохладные, но Кена как будто обожгло, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать всколыхнувшихся чувств.

— В следующий раз угощаю я, — предупредила Лиза.

— Только, ради бога, не этой сырой рыбой и мерзкой травой, ладно?

Офис Роджера Кэлхауна располагался в том же, что и суд, здании, только этажом выше. Заглянув после ланча в редакцию, Лиза предупредила секретаршу шефа, что ее не будет до пяти, и отправилась на встречу с сестрой. Кейт работала в самом крупном в городе торговом центре, где за два года поднялась по карьерной лестнице от продавщицы в парфюмерно-косметическом отделе до заместителя управляющего. После смерти родителей она с головой ушла в работу, рано уезжала из дому и поздно возвращалась. Несчастье странным образом развело сестер, как будто необходимость держаться вместе вдруг отпала, и каждая пыталась справиться с горем в одиночку. Поначалу они по привычке встречались утром за завтраком, а вечером за ужином, но беззаботного и веселого, как раньше, общения не получалось, разговор не складывался, возникавшие то и дело паузы затягивались, превращаясь в долгое, гнетущее молчание. Каждая как будто считала себя в чем-то виноватой, попытки поддержать друг дружку либо заканчивались слезами, либо натыкались на стену сдержанности. Обе упрекали себя в том, что уделяли родителям мало внимания, что слишком много времени тратили на себя и в результате пропустили, недоглядели, недодали. Вероятно, чтобы избежать возможных стычек, Кейт стала уезжать на работу раньше, а Лиза по той же причине возвращаться позже, так что виделись сестры только мельком, а иногда и совсем не виделись на протяжении нескольких дней кряду.

Путь от редакции к многоэтажному офисному зданию, где сосредоточилась городская бюрократия, занял у Лизы не больше пятнадцати минут. Подойдя ближе, она заметила на парковке серую «хонду» сестры. До назначенного Кэлхауном времени оставалось еще около четверти часа. Войдя в вестибюль, Лиза замедлила шаг и огляделась.

— Лиз, я здесь! — окликнула ее Кейт, сидевшая в углу, на том самом диванчике, где утром сидел Кэлхаун.