Наталия Ипатова: Два спутника для Марии

Они давно уже перешли границы тренировки, а яростно наскакивающий Рэм, казалось, не собирался прекращать своих атак. Джек встревожился. Ему пришла в голову мысль, от которой он не мог избавиться. Он находился сейчас на месте Каспера. Контролирует ли Рэм Конахан себя в эту минуту? Не видит ли он напротив себя не Джека, а Драммонда, из тех, что причинили ему столько горя? Эта мысль по мере продолжения схватки разрасталась, пока не заполнила все сознание Джека. Можно ли остановить Рэма, и если все-таки можно, то как? Как его отрезвить? Джек чувствовал, что выматывается. Чем больше проходит времени с начала поединка, тем выше шансы у того, кто обладает большей физической силой. Механически парируя немыслимое разнообразие ударов, обрушиваемых на него Конаханом, он думал сейчас лишь об одной удачной контратаке. Человек, нападающий столь самозабвенно, наверняка дает слабину в обороне. И он теперь зорко следил и ждал, когда же Рэм хоть немного откроется. И когда этот миг настал, Джека словно кто-то под руку толкнул. Что это было: старая кровная вражда, или всего лишь страх? В выпаде «ин-сексте» на мельчайшую долю секунды Рэм оставил без защиты правое плечо, шпага Джека как будто сама устремилась туда и глубоко разрубила бицепс Рэма. В тот же момент Джек отрезвел. С жутким проклятием Рэм отшвырнул шпагу и бросился на него. Останавливать его в этом прыжке шпагой было все равно, что пытаться остановить быка перочинным ножом, да у Джека и не хватило бы на это реакции. Рэм Конахан припечатал его к земле, и на своем горле Джек Драммонд почувствовал лезвие кинжала. В эту секунду он ничуть не сомневался ни в своем конце, ни в том, что сам его спровоцировал, жестокостью вызвав Конахана на большую жестокость. Пронзительный непрерывный крик вибрировал в его ушах:

— Нет, Рэм, нет, пожалуйста, нет!

— Ты понял, что я могу с тобой сделать? — сказал Рэм. — Ты, надеюсь, понял, почему я этого делать не стану? Кто бы из нас ни убил другого, жертвой-то будет она. Поднимайся, парень. Ближе к смерти ты не был.

Он поднялся и пошел прочь, пошатываясь и зажимая рану рукой, оставив оглушенного и ошарашенного Джека лежать на земле. Снежная крупа с небес посыпалась сильнее, и среди пучков сухой травы уже образовались небольшие белые пушистые островки.

Джек сел. Он еще не сообразил, что остался в живых.

— Ты дурак, Джек Драммонд, — громко и резко бросила ему Мария. — Господи, ну почему ты такой дурак?!

И побежала туда, следом за человеком, из последних сил пытавшимся удержаться.

— Рэм! Постой!

Он упал лицом вниз, в траву и снег. Его сорочка вся окрасилась кровью, но эта рана была пустяшной по сравнению с тем, что он сейчас мучительно пытался остановить. Желание убить судорогой сводило его мышцы, и плечи его дрожали. Он задыхался от невозможности дать выход своему бешенству и горю.

— Рэм, — сказала Мария, останавливаясь перед ним, — если тебе надо что-нибудь разбить, вот я.

Он шевельнулся и поднял к ней голову. Измученное лицо, потухшие глаза. Медленно, с трудом, поднялся на колени. И вдруг — она успела только охнуть — обхватил руками ее талию и уткнулся лицом куда-то ей под ребра. Ей показалось, будто его горячее дыхание прожгло ее насквозь. Боли не причинит, но рванешься прочь — не выпустит. Это были и страх… и гордость — все от того, что такой большой, отважный и сильный человек просит у нее защиты.

— Моя любовь, — сказала она, касаясь его волос. — Входя в комнату, ты заполняешь ее. Когда ты входишь, ты вносишь с собой огонь и свет. Чего бы ни сделала я, лишь бы вновь зажечь в этих серых глазах их, как говорят, опасные огоньки. Я не боюсь тебя, Рэм Конахан. Но, господи, как к тебе пробиться?

Несколько мгновений они стояли, не шевелясь. Потом Рэм поднял к ней лицо. В каждом из его глаз плясал целый выводок веселых чертей.

— А замуж за меня пойдешь?

— Пойду, — сказала Мария, почувствовав себя веселой и легкой от сознания, что был перед нею прежний Рэм. — Только… я же почти ничего не умею. Тебе придется всему учить меня.

От его взгляда ей было радостно и жутко. Она не помнила, чтобы он раньше так смотрел на нее.

— Не труд для мужчины, — усмехнулся он, неторопливо поднимаясь на ноги, и теперь уже снова она смотрела на него снизу вверх.

— Осталось от твоей нижней юбки хоть что-нибудь?

— Тебя перевязать хватит.

Обнявшись, они вернулись к костру. Джек вскочил при их приближении.

— Извини, — сказал Рэм, протягивая ему левую руку.