Кэти Уильямс - Отважная Дестини

— Это смешно, — сказала Дестини отцу, когда они медленно ехали на своем джипе. — Почему туристы считают, что могут путешествовать в одиночку по Панаме? А потом ожидает помощи, когда вляпаются в неприятности. — Мы с таким трудом доберемся туда, и окажется, что у него всего-навсего несколько комариных укусов и сильная простуда.

— Энрике говорит, что все гораздо серьезнее.

— Энрике — владелец бакалейной лавки и пансиона! — не унималась Дестини. — Едва ли он большой специалист в диагностировании болезней! А какие, он говорит, симптомы?

— Сильнейшая лихорадка, очевидно. У парня галлюцинации.

— Кажется, у меня самой скоро начнутся галлюцинации, — проворчала она, вытирая лицо платком. — Эта машина через минуту загорится. — Окна были лишь слегка опущены из-за дождя, поэтому они буквально задыхались от жары. Даже несмотря на миниатюрный вентилятор, прикрепленный к приборной доске, Дестини чувствовала, как капли пота катятся по лицу и делают тело маслянистым. Она опустила свое стекло еще на несколько сантиметров и в награду получила горсть воды в лицо. Во всяком случае, это лучше, чем духота.

— Я никогда не спрашивал тебя, Дестини, но что же все-таки произошло в Англии? — Отец не смотрел на нее, он вытягивал шею, чтобы разглядеть едва виднеющийся след колеи, и она была потрясена неожиданным вопросом. Он сдержанный и скрытный человек, когда дело касается чувств, и то, что он спросил об этом сейчас, показывает, насколько сильно этот вопрос его тревожит.

— Ничего там не произошло.

— Мне показалось, ты наслаждалась жизнью.

— Я не говорила, что наслаждаюсь жизнью, — упрямо стояла она на своем, уставившись в окно.

— Дорогая, тебе не обязательно произносить мне все по слогам. Знаю, я старый осел…

— Папа! Перестань!

— Но иногда я читаю между строк, и я уверен, ты была счастлива. Ничего похожего на то время, когда ты была в Мехико и ужасно хотела поскорее вернуться домой.

Они молчали, пока машина маневрировала в небольшом потоке, коричневом от грязи и усеянном опавшими листьями.

— Так почему же ты так внезапно решила уехать?

— Это не было внезапным решением, — возразила Дестини, стараясь быть убедительной, — просто я поняла, что больше ничего не могу там сделать, поэтому вернулась.

— Генри что-то говорил о мужчине.

— Генри? Что он говорил? Это неправда!

— Он говорил что-то о каком-то Кэллуме…

— Генри ничегошеньки не знает о Кэллуме! — выпалила она, про себя честя друга на все корки за то, что так подставил ее. Она ничего не рассказывала отцу о Кэллуме Россе, потому что не было смысла. Он бы только расстроился, думая, что она завела временную и недостойную интрижку с абсолютно неподходящим мужчиной. Не с врачом, не с кем-то, чья жизнь полностью посвящена помощи другим. А с дельцом. С тем, кого интересуют только деньги, даже когда речь идет о женитьбе, если это необходимо для осуществления его планов.

— Ну, так какой же он из себя?

— Кто «он»?

— Ты увиливаешь от ответа. И ты дуешься.

— Папа, я же взрослая женщина. Взрослые женщины не дуются. Ты вообще когда-нибудь видел, чтобы я дулась?

— Нет, — признался он, но не успела Дестини торжествующе улыбнуться, безжалостно продолжил: — Поэтому твое поведение кажется мне странным с тех пор, как ты вернулась. Ты вроде та же, но все время погружена в себя, и я не могу не думать, что с тобой случилось что-то, о чем ты мне не рассказываешь. Если б я не знал тебя, то сказал бы, что у тебя налицо все симптомы любовной лихорадки.

— Ой, пап, ради бога!

— И единственное имя, которое было упомянуто в связи с твоим пребыванием в Англии, не считая Уилсона, — это Кэллум.

— А он именно такой тип мужчины, в которого я бы ни за что на свете не влюбилась! — Дестини вспомнила его жесткое умное лицо, умелые руки, которые исследовали ее тело до тех пор, пока она не начинала задыхаться от желания, и его предложение, которое было словно удар в солнечное сплетение. Холодное, логичное, лишенное каких бы то ни было чувств и эмоций. Теоретически он действительно тот тип мужчины, в которого она бы никогда не влюбилась, что лишний раз подтверждает, сколь велика пропасть между теорией и практикой.

— Почему? — спросил отец удивленно. — Он жестокий? Зануда? Тупица?

— Нет, ничего подобного.

— А, понимаю, — пробормотал отец.

— Просто он думает, что все будет по его, даже когда его планы… — Ее щеки вспыхнули, и вовсе не от жары в машине. Дестини резко замолчала на середине предложения. — Он думает, что, если считает какое-то положение вещей разумным, все должны соглашаться с ним.