Кристи Голд: То, что доктор прописал

Протянув жене руку, Джед помог ей взобраться на скамью. Они с довольным видом обняли друг друга за пояс. Мишель вздохнула.

— Может, ты хочешь все сказать сама, дорогая?

Брук кивнула. От нее исходило сияние, которого Мишель не замечала до сих пор. Она догадалась, о чем пойдет речь, и обиделась на сестру за то, что та не рассказала ей о таком важном событии.

— У нас будет ребенок, — наконец произнесла Брук, улыбаясь.

В следующую секунду их с Джедом губы слились в затяжном поцелуе. Мишель была потрясена. Ее сердце наполнилось болью. Почему Брук сначала не сказала ей, родной сестре и самой близкой подруге?

В глубине души Мишель понимала, что должна радоваться за Брук и Джеда. Ей следовало весело кричать и аплодировать, как остальные, в том числе их родители. Но она не могла.

Обида жгла ей сердце, но куда сильнее был страх за здоровье сестры. Астма, мучившая Брук в течение многих лет, могла негативно повлиять на беременность.

У Брук был большой риск выкидыша.

Мишель ненавидела слезы. Сейчас ей было просто необходимо выплакаться, но разве могла она испортить всем праздник?

Ей нужно спрятаться. Убежать, прежде чем боль и обида вырвутся наружу потоком горьких слез. Повернувшись, она прошла во внутренний дворик, радуясь, что может наконец побыть одна.

Очутившись в просторной кухне, Мишель яростно принялась мыть посуду и дала волю слезам. Но разочарование не проходило, и она с досады швырнула вилку на пол. Та со звоном отлетела в другой конец кухни.

Мишель медленно подошла к столу и, опершись о спинку стула, наклонилась, чтобы поднять прибор.

Вдруг перед глазами Мишель предстали большие ступни в сандалиях. Ее взгляд скользнул вверх по загорелым ногам, покрытым темными волосками, синим шортам и внушительному мужскому торсу, обтянутому белой футболкой. Когда Мишель заглянула в карие глаза, она поняла, что пропала.

Это был он.

Из всех людей ей меньше всего сейчас хотелось видеть Ника Кемпнера.

Она стояла, держа в одной руке вилку, а другой вцепившись в спинку стула. Когда его губы растянулись в знакомой улыбке, Мишель поняла, что сейчас растает и превратится в лужицу на полу.

У нее на душе скреблись кошки, а он сочувственно смотрел на нее. Ну почему она не ушла час назад? Что она такого сделала, чтобы стать объектом жалости Ника Кемпнера?

Мишель не была обязана говорить ему, что ее так расстроило, но Ник в любом случае хотел это знать.

— Вы пришли, — сказала она.

— Да, я пришел. — Взяв одну салфетку из лежащей на столе пачки, он протянул ее ей.

Немного помедлив, Мишель взяла салфетку и вытерла глаза.

— Наверное, вы думаете, что я совсем расклеилась.

Нет, но, очевидно, ей было плохо, и он решил выяснить, в чем причина.

— Не хотите об этом поговорить?

Мишель смяла салфетку.

— Это пустяки, правда. Обычное проявление чувствительности. Я немного раздражена.

Он указал на полотенце, обмотанное вокруг ее бедер.

— Вы там прячете оружие?

По крайней мере, ему удалось вызвать у нее улыбку.

— Нет, разве что вот это. — Мишель помахала в воздухе вилкой, которую подняла с пола.

— Похоже, мне повезло, — улыбнулся Ник. Положив вилку на стол, Мишель спросила:

— Вы слышали новости?

— Нет. Я только что приехал. Что за новости?

— Брук беременна.

Это прозвучало как-то безрадостно. Ник положил руку на спинку стула.

— Вот это да! — Он не осмелился сказать ей, что Джед еще вчера сказал ему о ребенке. Очевидно, Мишель не была удостоена тем же.

Ник прекрасно знал, каким потрясением может стать неожиданная новость. Так было, когда он получил от своей жены Бриджет письмо с бумагой о разводе. Он понимал, что развод был неизбежен. Просто ему не хотелось иметь с этим дело. Мишель шмыгнула носом.

— Невероятно, правда?

— Да, невероятно. Пожалуйста, присядьте. — Он выдвинул стул из-за стола, и Мишель тяжело рухнула на него.

Опустившись на соседний стул, Ник начал лихорадочно подбирать подходящие слова, чтобы утешить ее, но в голову ничего не шло.

Может, ему лучше уйти? Или обнять ее? Ник мог это сделать, но сейчас, когда на ней было бикини и она плакала, ему было лучше отказаться от этой идеи. Слезы подействовали на него больше, чем отсутствие одежды. Он не мог оставаться спокойным, когда женщина плачет. Очевидно, такая сильная личность, как Мишель, чувствовала себя неловко в минуты эмоциональной слабости. Как и он сам. Он совершенно не умел утешать. Бриджет часто напоминала ему об этом.