Барбара Делински - Язык цветов (Сборник)

— И ты позволила бы ей сказать такое Дайане?!

Синтия долго медлила с ответом. Ей хотелось отомстить Рассу за причиненную боль, но мстительность была не в ее характере. Наконец, устав от внутренней борьбы, она покачала головой:

— Вряд ли. Я не допустила бы, чтобы Дайана считала тебя никчемным пьяницей. И не разрешила бы оклеветать тебя.

Выслушав это признание, Расс понял, что ненависть не убила в Синтии все чувства к нему.

— Спасибо, — еле слышно произнес он.

В наступившем молчании Расс внимательно вгляделся в ее лицо, заново привыкая к знакомым чертам. Кожа Синтии, несмотря на возраст, осталась прежней — гладкой и шелковистой, и, хотя Расс видел, что она пользуется косметикой, ее макияж был искусным и почти незаметным. Время не тронуло скульптурную выразительность линий ее лица, не лишило губы мягкости, а изумрудные глаза и медовые волосы — ярких, насыщенных оттенков. Расс помнил, как эти волосы укрывали их обоих живой завесой во время поцелуев. Сейчас они были убраны в тяжелый узел, если не считать нескольких выбившихся прядей. Расс задумался о том, остались ли волосы Синтии такими же длинными, как прежде.

— Пожалуй… — хрипло выговорила она, прокашлялась и начала снова: — Пожалуй, я все-таки сяду. — Ноги держали ее не так надежно, как хотелось бы — взгляд Расса всегда оказывал на нее подобное действие, — и, кроме того, вопрос о его роли на свадьбе остался открытым. Усевшись на предложенный Рассом стул, Синтия положила ногу на ногу, сложила руки на коленях и вскинула голову, надеясь, что держится невозмутимо и с достоинством. — Что касается твоих взаимоотношений с Дайаной…

— Я не брошу Дайану, — твердо заявил Расс, — и никогда не откажусь от нее. Однажды мне уже пришлось покинуть ее — потому, что у меня не было выбора, — но больше такое не повторится. Дайана — моя дочь. Всякий скажет это, увидев нас вдвоем.

Последнее заявление Расса Синтия не собиралась оспаривать. Она помнила, с какой болью, особенно в первые тягостные годы, отмечала сходство Дайаны с отцом. Со временем яркая индивидуальность Дайаны оттеснила это сходство на второй план, но бывали моменты, когда взгляды или жесты дочери вновь напоминали Синтии бывшего мужа.

— Я вовсе не пыталась отрицать, что она твоя дочь, и не прошу тебя расстаться с ней. Я всего лишь хочу знать, разрешишь ли ты моему деверю повести ее к алтарю.

— Почему для тебя это так важно?

— Дайана всегда была близка с Реем и его дочерью Лайзой, которая будет одной из подружек невесты. Рей был внимателен и добр к нам — в особенности после смерти Мэттью. По-моему, мы должны оказать ему такую честь. Кроме того, я уже попросила Рея об этом одолжении. Мне неудобно говорить ему, что я передумала.

— Ты можешь просто объяснить, в чем дело.

— Я бы предпочла этого не делать.

Расс сел на стул напротив Синтии, положив руки на колени.

— Я могу понять, что тебе неудобно отказывать ему. Но неужели так трудно объяснить причину отказа? Если Рей любит Дайану, он должен считаться с ее желаниями. — Внезапно у Расса возникла неприятная догадка: — Может, ты встречаешься с ним?

— Разумеется, нет! Он мой деверь, к тому же он женат.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Сейчас речь не об этом.

Расс понимал, что Синтия права, но, затронув скользкую тему, не хотел идти на попятный. Он хотел узнать, что ждет его в субботу.

— Мне просто любопытно.

— Ты лишил себя права на любопытство в ту ночь, когда бросил меня. — Эти слова Синтия выпалила резче, чем намеревалась. При виде Расса в ней проснулись давние чувства, самым сильным из которых был гнев, вызванный его предательством. Прежде Синтия не подозревала, что гнев так прочно поселился в ее душе.

Расс повернул руки ладонями вверх и принялся разглядывать их, мрачно заметив:

— Я не бросал тебя. По крайней мере по тем причинам, которые ты подразумеваешь.

— Ты сбежал. А я осталась с трехмесячным ребенком на руках, в однокомнатной квартире с чужой мебелью и двумя сотнями долларов в кармане!

— У меня было и того меньше. — (Расс взял деньги только на билет, желая оставить как можно больше жене и ребенку.)

— Но в отличие от тебя я не могла работать! Ты был обязан обеспечивать меня.

— Каким образом? — Расс вскинул глаза. — Я имел свидетельство об окончании школы и никакого опыта. Я крутился на двух работах, каждая из которых изматывала меня, а в свободное время помогал тебе растить ребенка. Я был измучен, испуган и ненавидел себя за беспомощность. Поэтому и уехал. Можешь обвинять меня сколько угодно, но это решение далось мне нелегко. Я долго мучился, вновь и вновь перебирал варианты, пытался найти способ выкрутиться, не прибегая к решительным мерам, но каждый раз порочный круг замыкался. Без высшего образования у меня не было шансов заработать хорошие деньги, а получить высшее образование я не мог, поскольку у меня не хватало денег, чтобы перестать работать и начать учиться. — Он провел рукой по волосам. — Думаешь, мне не хотелось остаться? Я обожал и тебя, и ребенка, вы были моей единственной отрадой, светом в окне! Мне хотелось полностью обеспечить вас, но, если бы мы продолжали жить как раньше, я бы ничего не добился — кроме одного: приговорил бы тебя к тяжелому труду до конца дней. При мысли об этом у меня разрывалось сердце. Вот я и решил отослать тебя домой.