Кейси Майклз - Унесенные страстью

Понедельник у работающей женщины всегда начинается одинаково. Истеричный трезвон будильника вырывает тебя из мира грез; с трудом разлепляя веки, ты лупишь ладонью по проклятой штуковине, со стоном вылезаешь из кровати и, проклиная все на свете (в особенности просвещенный двадцатый век, который заставил слабый пол вкалывать наравне с сильным), ползешь в ванную.

Словом, понедельник — день тяжелый. И нынешний понедельник для Эшли Доусон не стал исключением.

Эшли проспала. Тосты подгорели. А, едва войдя в ванную, она вспомнила, что постирать‑то постирала, а вот сунуть вещи в сушилку забыла. Так они всю ночь и пролежали в стиральной машине. Хорошо хоть, что, в отличие от большинства коллег, белый халат ей носить не приходится!

По дороге на работу неприятности продолжались. Едва Эшли выехала на дорогу, как обнаружила, что бак ее старенького «фольксвагена» почти пуст. Пришлось ехать на заправку, где она умудрилась облить бензином новые белые туфли. А в магазинчике при бензоколонке не оказалось ее любимых крекеров — с изюмом и корицей.

Но и этого мало: задержавшись на бензоколонке, Эшли упустила время, столь драгоценное в утренние часы пик. Остаток пути пришлось проделать черепашьим шагом: то и дело перед носом останавливался какой‑нибудь школьный автобус. Судя по унылым физиономиям детишек, у них понедельник тоже не вызывал особой радости.

Размышляя о неоплаченных счетах, накладках в расписании, пятничных делах, опрометчиво отложенных на понедельник, и о том, на сколько опоздает сегодня Синди Шмидт, Эшли едва не пропустила знакомый огороженный пустырь по левую сторону бульвара Гамильтон, но в последний миг скосила глаза и, увидев знакомую табличку, шумно вздохнула. В последние несколько месяцев это стало для нее привычным ритуалом, вроде ежедневной чистки зубов.

Что ж, по крайней мере, в одном пункте утреннего расписания ее не подстерегали неожиданности.

Эшли включила сигнал поворота и свернула на служебную автостоянку медицинского центра «Флэтрок».

Припарковавшись на обычном месте, она распахнула дверцу, высунула наружу стройные, обтянутые джинсами ноги, откинула со лба непослушную медно‑рыжую прядь и пустилась бежать со всех ног.

Эшли Доусон, офис‑менеджер (а иногда и медсестра — когда не хватает рабочих рук) мед центра «Флэтрок», влетела в служебную дверь на полной скорости, едва не столкнувшись с женщиной, стоявшей у порога. Женщина прижимала к груди хнычущего младенца; на лице ее застыла тревога.

Как видно, для нее понедельник тоже начинался несладко.

— Синди, я тут присмотрю, а ты пока передохни, — предложила Эшли, когда утренний наплыв посетителей схлынул.

Было половина одиннадцатого; вдвоем с Синди они зарегистрировали уже пациентов сорок — для понедельника дело обычное. И еще не меньше пятидесяти человек пройдет через руки Эшли, прежде чем стрелки часов в холле остановятся на половине шестого, возвещая, что ей пора передавать регистрационный журнал в руки вечерней смены.

Кто‑кто, а Синди Шмидт передохнуть никогда не отказывалась; в мгновение ока она вылетела из приемной, а в следующее мгновение зазвонили разом все пять телефонов. Один пациент просил перенести прием, другой возмущался, что его записали не к тому доктору, третий вообще нес что‑то несообразное, и всех их Эшли и ее коллеги должны были выслушать, успокоить и по мере сил удовлетворить их желания.

Сколько врачей, сколько пациентов, сколько неотложных дел, серьезных проблем и мелких, но досадных недоразумений! Двадцать докторов разных специальностей — каждый со своим, не всегда легким, характером, со своими вкусами, и запросами. Не меньше сотни пациентов ежедневно. Диагностический центр. Пункт неотложной помощи. Хирургическое отделение… Словом, есть от чего сойти с ума.

А приемная в больнице — всего одна. Единый мозговой центр — центр, координирующий работу огромного многолюдного организма. И хозяйка в нем — Эшли Доусон, двадцати четырех лет от роду.

Что бы они все без нее делали?! Утренняя горечь понедельника осталась позади — Эшли снова любила свою суматошную, хлопотливую, безумную работу.

Трубку одного телефона Эшли прижимала к уху, поодаль трезвонил еще один, над конторкой нависали, требуя ее внимания, двое пациентов, за стеклянной дверью истошно орал младенец, но Эшли Доусон была в своей стихии — энергичная, собранная, невозмутимая. Ее хватило даже на то, чтобы поприветствовать улыбкой и взмахом руки нового пациента, вошедшего в приемную. А потом она увидела кровь.