Кэролайн Андерсон - Самая прекрасная роза

— Подожди! — Он рывком открыл дверцу ее автомобиля до того, как она тронулась с места. — Эмелия, я не об этом пытался тебе сказать. Я просто подумал…

— Значит, ты ошибся, — парировала она и попыталась закрыть дверцу.

Но Сэм крепко держал ручку со своей стороны.

— Нет. Я подумал… понадеялся, что ты отреагируешь именно так, как отреагировала. Но ты должна знать, что я всегда тебе помогу, к какому бы решению ты ни пришла. Ситуация сложная. Она изменит всю твою жизнь, и ты должна быть уверена, что справишься. Решать тебе. Я думаю, ты сделаешь правильный выбор. — Он сунул визитку ей в руку. — Вот. Мои контактные данные. Позвони мне, Эмелия, пожалуйста. Поговори со мной. Если тебе что-нибудь понадобится, я все сделаю, только попроси. Если ты действительно хочешь оставить ребенка…

— Я его оставляю. Но не беспокойся, Сэм, мне ничего от тебя не нужно. Ты можешь чувствовать себя свободным.

Никогда. Ни за что на свете. Он продолжал удерживать дверцу.

— Пообещай, что позвонишь мне после разговора с ними.

— Зачем?

Он пожал плечами, так как не знал, что сказать. Он волновался за нее. При мысли о ребенке его сердце сжалось.

— Потому что тебе нужен друг, — неуверенно произнес он. — Тот, кто тебя понимает.

Какое-то время она внимательно смотрела в его глаза, затем, не произнеся ни слова, со стуком захлопнула дверцу и поехала прочь.

Тихо выругавшись, Сэм сел в машину и поехал за ней. На перекрестке она повернула налево. Мгновение он колебался, потом повернул направо и отправился домой. Предстояло решить, как рассказать брату о последнем развитии событий в трагической саге о его бездетности.

Женщина, вынашивающая его ребенка, волнующе привлекательна. Он не планировал заводить ребенка, но случай навечно связал его с Эмелией.

— Мне нужно кое-что вам сказать.

— Но, прежде чем ты расскажешь, пойди и посмотри, что делает в детской Брайан, — сказала сияющая свекровь Эмелии, взяла ее за руку и провела в комнату.

Свекор разрисовал паровозиками, мишками и буквами алфавита бордюр на стене детской. Рисунки оказались немного неровными и смазанными, но были сделаны с любовью. Джулия и Брайан нетерпеливо ждали реакцию Эмелии, которой захотелось расплакаться.

С трудом сглотнув, она отвела взгляд в сторону.

«До чего же тяжело».

— Я получила письмо от директора клиники, — резко произнесла она до того, как струсила и пошла на попятный. — Мне пришлось пойти туда и поговорить с ним. Возникла проблема.

— Проблема? Какая проблема? Мы ведь погасили последний счет, верно, Брайан? Мы оплатили все расходы.

— Дело не в деньгах. Это из-за ребенка, Джулия.

Лицо свекрови побледнело и вытянулось. Эмелия огляделась и поняла, что не может разговаривать в детской, обустроенной с такой любовью.

— Мне нужно выпить чаю, — сказала она и отправилась на огромную кухню, зная, что свекор и свекровь последуют за ней. Включив чайник, она уселась.

Они сидели лицом к ней за столом, за которым в детстве сидел Джеймс. За этим столом когда-то частенько располагались они все.

— Произошла ошибка, — тихо сказала Эмелия. Ее сердце бешено стучало, пока она готовилась выбить почву у них из-под ног. — В лаборатории клиники. Они оплодотворили яйцеклетку спермой другого мужчины.

Джулия Иствуд закрыла руками рот.

— Значит, ребенка вынашивает другая женщина? — спросила она в изумлении, когда смогла говорить.

— Нет, — произнесла Эмелия. — Это мой ребенок. Хотя Джеймс не приходится ему отцом. Отец ребенка — другой мужчина.

— Так где его ребенок? — истеричным тоном спросила свекровь. — От него забеременела другая женщина? Она должна будет его отдать. Брайан, ей придется, мы не можем взять этого…

— Джулия, ребенка нет, — сказала Эмелия, стараясь говорить решительно. — Эмбрионы умерли до имплантации.

Она подождала, пока до них дойдет смысл ее слов. Глаза Брайана наполнились слезами, он закрыл их. Лицо Джулии перекосилось, когда она поняла, что произошло. Она закричала — так же, как в тот миг, когда Джеймс испустил последний вздох. Как будто она снова потеряла сына.

Эмелия сжала руку женщины:

— Джулия, мне так жаль.

Но та никак не отреагировала на прикосновение Эмелии, а только повернулась к Брайану, упала в его объятия и разрыдалась. Эмелии ничего не оставалось, как оставить их наедине с горем и пойти собираться.

Она не взяла с собой ни одной детской вещи. Как сказал Сэм, ни одна из них не принадлежала ее ребенку. Поставив чемодан в автомобиль, она вернулась в спальню, переложила оставшиеся вещи в гардероб — туда, где лежали вещи Джеймса, и, в последний раз прикоснувшись к часам, обручальному кольцу и дневнику мужа, пошла в кухню.