Кэрол Дин: Голос любви

— Что ж, — усмехнулся Блю, — отрадно, что хоть кто-то в вашей семье умеет готовить! — Он поцеловал ее в лоб. — Судя по твоей улыбке, ты с ним полностью помирилась, не так ли?

— Да, у нас все отлично. Я дала ему денег, которые были ему нужны. Пусть это будет мой подарок. Хотя Гэбриел и слышать об этом не желает, кричит, что непременно отдаст… Но ресторан он все-таки решил продать — после того как поправит в нем дела — и переехать в Штаты. Если не будет никаких осложнений, он скорее всего переедет в следующем году.

Блю приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза.

— Я думаю, ты увидишь его гораздо раньше. Он ведь захочет приехать на свадьбу своей сестры?

Симона, привстав не цыпочки, поцеловала Блю.

— Непременно захочет! — Симона почувствовала себя абсолютно счастливой. Блю и Гэбриел — она была в этом уверена — понравятся друг другу, а уж от Жака Блю будет вовсе без ума. — Завтра же позвоню ему! — с энтузиазмом воскликнула она.

На какое-то время оба замолчали. Прижавшись плечом к Блю, Симона смотрела на горизонт. Солнце клонилось ниже, тени становились длиннее…

— Тигренок? — произнес Блю.

— М-м-м?

— А что Джозефина? Ты так и не обмолвилась о ней ни словом.

— Разве? — переспросила Симона, желая оттянуть время, хотя понимала, что разговор на эту неприятную тему неизбежен.

Она отошла от Блю и прислонилась к борту яхты. Скрестив руки на груди, она пристально посмотрела на Блю, не зная, с чего начать. Блю подошел и встал рядом с ней.

— Я встречалась в Джозе… с мамой в Лондоне, перед тем как лететь в Сиэтл. — Симона попыталась изобразить улыбку. — Она посылает тебе привет.

— Неудачная шутка? — вскинул бровь Блю.

— Скорее, удачная тактика.

Симона помолчала.

— Она все еще сердится на меня, — произнесла она. — Все еще не верит в наше будущее… И все еще надеется, что я вернусь в «Анджану».

— Но ты не вернешься?

— Нет, быть президентом международной корпорации все-таки не для меня. Теперь я поняла это окончательно, да и Джозефина, как мне кажется, в глубине души это понимает. Я уговорила ее продать мне «Бьютифул вуд». Займусь снова мебельной промышленностью… И Нолана хочу к себе переманить. Это хорошие новости…

— Есть и плохие? — Он пристально посмотрел на нее.

— Есть. На нашу свадьбу Джозефина не приедет.

Он обнял ее за плечи.

— Я попытаюсь уговорить ее.

— Не надо, Блю…

Он покачал головой:

— В конце концов, Симона, она твоя мать! Я позвоню ей завтра, договорюсь о встрече… Да, Джозефина — сложная женщина, но все-таки, надеюсь, не такое чудовище, чтобы навсегда отречься от дочери!

Симона улыбнулась:

— Ты прав, надо что-то делать, но словами ее не убедишь…

— Словами не убедишь, значит, надо делом. Только вот каким?

— Кажется, я знаю каким… — Она дотронулась до его лица. — Подарим ей внука… или лучше внучку — самую красивую, которую она когда-либо видела!

Он притянул ее к себе.

— Над этим я потружусь, будь уверена!

Симона прижалась к нему, слушая, как бьется его сердце. Она вспомнила реакцию Джозефины, когда дочь сообщила ей, что ездила к брату. Тон Джозефины был презрительно-равнодушным, но от взгляда Симоны не ускользнуло, что на минуту в глазах ее что-то потеплело… Для Джозефины это было минутной слабостью, для Симоны — ключом к сердцу матери.

— Уж сделай милость… — проговорила она. — Когда я снова увижусь с ней, хочу носить под сердцем нашего ребенка. А я буду забрасывать ее письмами, электронными посланиями, факсами, звонками и всем, чем можно, пока она наконец не сдастся. Будь уверен, уж на этот раз она не устоит!

Блю поцокал языком.

— А еще говоришь, что ты не в мать! Да у тебя решимости, пожалуй, еще побольше, чем у нее! Да, на этот раз Джозефина должна сдаться. Особенно после того, как мы предъявим ей внучку!

— Значит, все-таки внучку?

— Внучку. Думаю, за это стоит выпить. Я надеюсь, она будет похожа на тебя… — Он дотронулся до ее щеки. — Я люблю тебя, тигренок.

Симона долго и пристально смотрела на него — так долго, что на минуту он было усомнился в ее любви.

«Третье желание… Оно стало первым и единственным. Неужели…» — На мгновение Блю показалось, что мир рушится вокруг него. Но Симона просто не знала, что сказать.

Она хотела найти для него самые красивые слова, которые женщина когда-либо говорила мужчине, слова, которые проникли бы в душу Блю — навсегда. Ее глаза блестели, на губах играла озорная улыбка.

Симона перевела дыхание.