Мелисса Джеймс - Маленькое чудо

— Я знаю, что не имею права просить тебя об этом…

— Проси, — сказал он прерывистым голосом, протянув к ней руки, желая дай ей все, что угодно, не важно, чего бы это стоило ему.

Ресницы ее поднялись, в глазах блеснули слезы, и она взглянула на него с мольбой. «Помоги мне», — говорили ее глаза. И она сделала к нему шаг, другой.

Он обнял руками ее лицо. Она была здесь, здесь… и он наклонил к ней голову, ощутив радость и муку. Он ощутил ее слезы на своих губах, когда ее целовал, чувствовал прикосновения ее рук. И он понял, что это была не просто потребность в человеческом контакте. Он был нужен ей.

И Джерри понес ее в спальню, прекрасно понимая, что это у них будет в последний раз.

А потом он держал ее в своих объятиях, ни на секунду не разжимая рук. Он понимал, что все, что он скажет, будет сейчас неправильным, поэтому просто обнимал ее и ждал.

— Я держала Мелани на руках, пока она спала, — прошептала наконец Анна, лаская его так нежно, что все внутри его разрывалось на части. — Я так завидовала Ли, так обижалась на нее. Я хотела жить ее жизнью, но ничья жизнь не совершенна…

У Джерри не было слов. Он лишь прижимал ее к себе, целовал лоб, глаза, волосы.

Она взглянула на него сквозь слезы, но глаз ее не было видно в темноте.

— Пойдем со мной в комнату Адама?

Анна не была там с тех пор, как они похоронили своего сына. А Джерри был там сотни раз, смотрел на пустоту, и в нем росла решимость дать Анне детей, о которых она так страстно мечтала. Но именно с того дня — дня похорон — она стала отдаляться от него.

— Конечно, — тихо сказал он.

Они оделись и пошли рука об руку в маленькую комнату, находившуюся рядом с их спальней.

— Здесь так пусто, — тихо сказала она, увидев, что в комнате нет детской кроватки, маленькой ванночки и столика для пеленания: все эти вещи Джерри отдал Лаусам. Единственное, что осталось, были кресло-качалка, на котором она собиралась кормить своего сына, и рисунки на стенах. Анна расписывала стены сама, яркими красками, рукой любящей женщины, готовящейся стать матерью.

Ощущение предательства, которое совершил Джерри, пришло к нему слишком поздно.

Но Анна сжала его руку:

— Это хорошо, что ты отдал все вещи тем, кто нуждается в них, Джерри. Цепляться за то, что ушло, бесполезно. — Она прильнула к его плечу. — Ты оказался мудрее, чем я.

Он покачал головой:

— Я сделал это в гневе, Анна. Ты оставила меня, отказавшись от всего, что я хочу, поэтому я отдал то, что ты создала.

— Мы все совершаем поступки, о которых потом жалеем. — Тихо вздохнув, она повернулась к нему. — Как бы то ни было, я рада, что провела здесь целую неделю. Часть моей души останется в Джарндирри, и, где бы я ни оказалась, часть моей души всегда будет любить тебя, Джерри.

В ее словах не было никакой экзальтации, никакого порыва самозабвенно служить ему. И Джерри наконец понял, что такое любовь. И здесь, в ее объятиях, в комнате их сына, который никогда не жил, в последнюю ночь, которую он провел с любимой, он понял, что ему надо делать.

— Мой отец покончил жизнь самоубийством, когда мне было четырнадцать. Он потерял все. Его собирались арестовать по обвинению в мошенничестве, и, зная об этом, он повесился в сарае, где я его нашел…

Он рассказал ей обо всем. Просто, без ощущения вины, которое так долго угнетало его…

Анна молча прижимала его к себе, давая ему выговориться, и когда Джерри замолчал, она поцеловала его в грудь — в то место, где билось его сердце. И ему показалось, что этим поцелуем она смыла черную муть, заполнявшую его душу. Джерри почувствовал необыкновенное облегчение, разделив с ней свою тайну, и понял, что она все еще любит его.

Но все же она собиралась уйти…

Она отвела его обратно в спальню, но они уже больше не занимались любовью. Обняв друг друга, они лежали в кровати, дожидаясь рассвета, который должен был положить всему конец.

— Когда ты уйдешь, не забывай Софи, — тихо сказал он, играя прядями ее волос. — На следующей неделе ей будет двадцать пять лет. Твой отец велел сообщить Софи некоторые сведения, когда ей исполнится двадцать пять лет. — И Джерри открыл Анне тайну, которую хранил много лет. — Когда твоя мать умирала, твой отец обратился за утешением к Дане, ее матери… Софи — твоя родная сестра по отцу.

Анна изумленно открыла рот:

— Но ведь Ли знала об этом? Поэтому она и ненавидела отца?

Джерри кивнул:

— Она видела их вместе… И она вряд ли так ненавидела бы его, если бы столь же сильно не любила, — тихо сказал он.