Мелисса Джеймс - Маленькое чудо

Софи и Ли приехали в Джарндирри около полуночи, будто летели одним рейсом. Посадив спавшую Молли на колено, Анна рассказала им обо всем — так спокойно и с таким достоинством, что Джерри онемел от изумления.

— Девочки, — сказала Анна. — Я вам не лгу. Мелани была послана мне Богом. Она… пробудила во мне желание снова жить. — И, сглотнув слезы, что выдало ее с головой, она тихо разрыдалась в их любящих объятиях.

И как он мог винить Анну за то, что она ушла от него? Ведь он сам разрушил их брак, ее веру в него. Он чуть не убил ее своими требованиями!

Неудивительно, что она не захотела выплакаться на его плече. Он не нужен ей. Рядом с ней сейчас ее подруга и сестра, которые не ставят ей никаких условий, не пытаются построить свою жизнь за ее счет. Они знают, как надо любить.

И он теперь знает. Лишь бы не было слишком поздно…

Потом Анна, взглянув на спавшую Молли, улыбнулась искренней улыбкой, которую нельзя было подделать.

— Я жалею, что неправильно вела себя. Мне не надо было избегать вас обеих, Ли. Я думала, что мне будет очень больно — видеть то, чего у меня никогда не может быть, моего собственного ребенка. А теперь, когда я смотрю на Молли, понимаю, что она — истинное благословение в моей жизни, как и моя сестра. — Затуманенными от слез глазами она взглянула на Ли и Софи. — Спасибо вам за то, что вы были со мной все это тяжелое время, пока я не пришла в себя. Если вам что-то будет нужно, просто скажите мне, и я сделаю все, что в моих силах. Для самой лучшей в мире подруги, самой лучшей в мире сестры. Правда, Джерри?

Джерри почувствовал, как сердце его переполнилось любовью, и он кивнул. Ведь Анна включила его в свое обещание — несмотря на то что решила оставить его.

— Я сделаю для вас все — для вас и Молли, — глухо произнес он, и горло ее сжалось. — Ведь мы семья.

И это слово вызвало в Джерри мучительную боль, потому что он, наконец, понял его значение. Все эти годы он старался создать свою собственную семью: он шел вперед, не оглядываясь назад. Но прошлое невидимо следовало за ним, а он не знал об этом. А теперь прошлое оставит его в покое. Отец его был хорошим человеком, который просто делал ошибки в жизни. Как и он, Джерри.

— Ты тоже не спишь?

В его воспоминания проник тихий голос. Медленно повернувшись, Джерри увидел чудо: она была здесь, нежная и растрепанная, с голыми ногами и в розовом халате. Бледная, с темными кругами под глазами, она была по-прежнему прекрасна. Он с трудом проглотил комок в горле.

— Нет.

Почему, почему он не скажет, что у него на сердце, не утешит ее, не поговорит с ней по душам? Ведь она так отчаянно нуждается в этом!

Она стояла в дверях гостиной, освещенная сзади светом из кухни. Словно Мадонна Рафаэля в темной раме. Ему физически больно было видеть ее: такую любимую, такую сильную и все же одинокую… Ему нестерпимо захотелось прикоснуться к ней, растопить ледяные оковы, сковавшие ее сердце.

Не в силах сдержать себя, он шагнул к ней, но остановился в двух шагах от нее и, взглянув в ее бледное измученное лицо, почувствовал, что у него разрывается сердце.

— Я не знаю, чем тебе помочь…

Слабая улыбка появилась на ее нежных губах.

— Все в порядке, Джерри. Мне не нужна твоя волшебная палочка. Со мной все в порядке.

— Я знаю, — охрипшим голосом произнес он. Теперь она была женщиной — достаточно сильной, чтобы справиться со своими страданиями. — Но мне все же хочется тебе помочь.

— Я знаю, ты можешь. Ты не был бы Джерри, если бы не мог.

— Я сделаю все, чтобы у тебя была Мелани! — выпалил он и вздрогнул, когда она побледнела как мел, услышав это имя. — Прости, Анна, черт побери…

Едва заметный кивок заставил его умолкнуть на полуслове. Глупые, бессмысленные слова чуть не сломали стену человеческого терпения.

— С Мелани все в порядке, и у нее есть семья. А я лишь смогу видеться с ней изредка и смотреть, как она растет. Я буду ее тетей Анной. — Она закрыла глаза, судорожно глотнув воздух открытым ртом. Затем облизала языком пересохшие губы. — В мире есть гораздо более тяжелые страдания, чем эти. Я смогу с этим справиться. Я выживу…

Он услышал прощание в ее невысказанных словах, и боль пронзила его.

— Я понимаю. — И теперь единственное, что он мог сделать, — это отпустить ее, освободив от чувства вины. И он сделает это, даже если это его убьет. — Но если тебе что-то будет нужно… что-нибудь… я буду с тобой. Всегда.

— Я знаю, — прошептала она.

Он видел, как она сглотнула комок в горле, и желание отогнать от нее боль захлестнуло его с головой, как стремительный поток.