Дженнет Эндерсон: Победить судьбу

Фрэнк тщетно пытался убедить себя: нужно радоваться, что после всего пережитого он еще способен чувствовать и не только чувствовать — впервые за несколько этих сумасшедших месяцев в нем проснулось желание обладать женщиной. И не абы какой женщиной, которая могла бы удовлетворить его сексуальный голод, но именно этой стройной золотоволосой красавицей.

Он снова приступил к своим тренировкам, но очень скоро выдохся и сел на пол, закрыв глаза, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. И тут вновь раздался ее волнующий голос: Джейн осторожно спросила, не нужна ли ему помощь.

И Фрэнк не выдержал:

— Мне не нужна ничья помощь! И я был бы вам очень благодарен, если бы вы оставили меня в покое. Навсегда!

Джейн, не ожидавшая столь яростного отпора, в испуге отпрянула, но тут же взяла себя в руки и спокойно сказала:

— Скоро будет готов обед, не задерживайтесь, пожалуйста.

Фрэнк продолжал бушевать.

— Меня не проведешь. Вы хотите унизить меня своей всепрощающей добротой?

— Я задела ваше самолюбие, Фрэнк?

Но он пропустил вопрос мимо ушей.

— Ну почему, почему бы вам просто не оставить меня в покое?

— Мною движет благодарность, и только она, — надменно ответила Джейн. — Я обязана вам жизнью моего отца.

Фрэнк напрягся, как тигр перед прыжком.

— Вы ничем мне не обязаны! — Он почти кричал. — Так что перестаньте носиться со мной как курица с яйцом!

— Извините, — просто сказала она, — но я была бы так же приветлива даже с более несносным человеком, чем вы, если бы он спас моего отца.

Джейн встала и вышла из солярия легкой грациозной походкой, которая все больше сводила Фрэнка с ума.

Так вот почему она терпит мое хамство! Просто благодарность любящей дочери.

После изнурительной тренировки Фрэнк поборол искушение прилечь и решил осмотреть место своего теперешнего обитания. Он жил в этом доме уже неделю, но видел только солярий, бассейн, столовую и свою спальню. Этот проклятый дом так огромен, что его и за сутки не обойдешь, ворчал он, вытирая со лба холодный пот.

Фрэнк переходил из одной комнаты в другую, пока стены не начали кружиться перед глазами. Он свалился в ближайшее кресло с мягкой удобной спинкой и стал ждать, пока пройдет это мерзкое состояние.

Фрэнк никогда не отличался терпением, он любил действовать и всегда стремился достичь цели наикратчайшим путем. Сейчас он ненавидел свое тело, которое подвело его и упорно не хотело поддаваться тренировкам. Оно неустанно твердило, что с местью Рамиро придется повременить. Дрожащие ноги, слабые руки, мускулы, из которых ушла сила, — они были его врагами, они мешали Фрэнку осуществить то, ради чего он выжил. Потому что только неустанно горевшее в душе желание отомстить своему палачу помогло ему сохранить разум в бесконечном кошмаре плена.

Я непременно разыщу этого мерзавца, поклялся себе Фрэнк, и заставлю дорого заплатить за каждый день, проведенный мною под палящим солнцем в клетке, не большей, чем собачья конура. Агуэйру Рамиро сполна заплатит за все, даже если это станет последним решительным поступком в моей жизни.

Головокружение понемногу проходило, и Фрэнка стал одолевать сон. Дремоту прогнал голос Ниниан, участливо спросившей:

— С вами все в порядке, мистер Беррингтон?

Он открыл глаза. Светло-голубые глаза склонившейся над ним пожилой женщины выражали искреннее беспокойство.

— Все хорошо, — поспешно ответил он. — Я просто отдыхаю.

— Тогда не буду вас беспокоить. Уберу в этой комнате попозже.

В одной руке у Ниниан была тряпка, у ее ног стоял пылесос.

— Не хочу вам мешать, мэм. Немного передохну и уберусь отсюда.

— Нет-нет, не беспокойтесь. Я быстро все сделаю. — Она улыбнулась. — Я знаю, все любят эту комнату.

И есть за что, подумал Фрэнк.

В комнате было множество книжных полок, сразу видно — в этой семье книги читают и любят, они здесь не просто декоративное украшение. У большого итальянского окна, через которое в комнату льется поток солнечного света, стоит массивный письменный стол красного дерева. Ближе к дверям — мягкий диван со множеством пестрых подушек, рядом — небольшой дубовый стол цвета спелого меда.

Джейн! Этот теплый уютный уголок, несомненно, принадлежит ей. Во всем проявлялся ее утонченный вкус: от легкой удобной кушетки, покрытой золотистым пледом, до красивых вазонов с цветами, среди которых обращала на себя внимание огромная тигровая лилия, раскинувшая свои царственные оранжевые лепестки.