Несси Остин - Золотая рыбка

— Наверное, мне лучше идти… — начала она, но рука Натана скользнула по внутренней стороне ее бедра. Молодая женщина вздрогнула, чувствуя, как возвращается желание.

— Нет, погоди. Побудь со мной еще немного.

— Но… слуги.

— Я велел нас не беспокоить.

Габриель видела, с каким благоговением слуги относятся к барону. Видела она и то, что, хотя никто ничего им не говорил, сходство высокого молодого красавца с хозяином замка не укрылось от наблюдательных французов. И почтительное отношение к барону они тотчас же перенесли на Натана. Наверняка они со свойственной этой галантной нации снисходительностью к подобным вещам только рады были предоставить молодому человеку полную свободу для любовных утех… И возможно, не только с ней, с Габриель. Вот тогда-то и могли пригодиться Натану начатки знаний французского языка…

И что, интересно знать, они еще обсуждали с Жераром долгими вечерами, помимо способов остаться наедине с приглянувшейся женщиной? Ну до чего же при всем внешнем сходстве отличаются друг от друга эти двое мужчин! Жерар безгранично верен Делии, а вот Натан никогда не будет хранить верность ей, Габриель. Да и с какой стати? Она ему не жена, даже не возлюбленная — так, случайная любовница. Их ничто не держит, ничто не соединяет. Как только окончатся эти сказочные каникулы, они расстанутся и всякие отношения между ними прервутся. Или выродятся в официально-родственные, что еще хуже.

Габриель потянулась к одежде.

— Не надо, не хмурься, — попросил Натан. — Если тебе здесь неуютно, переберемся в замок.

Подтекст этого предложения был более чем прозрачен. И Габриель всем существом отозвалась на него, но на душе у нее было тревожно.

Что уж тут отрицать очевидное? Она по уши влюблена в Натана. Влюблена глубоко и безнадежно. Но к чему эта любовь приведет? Ведь он никогда не ответит на ее чувства.

Когда они перешагнули порог спальни, Натан повернулся к своей прелестной спутнице и рассмеялся.

— Смотри, у тебя травинка в волосах. И не одна!

Габриель вспыхнула. А она-то так старалась привести себя в порядок! Интересно, что подумала о ней прислуга? Видел ли кто-нибудь в замке, как они с Натаном, точно два нашкодивших школьника, украдкой пробираются к себе? Впрочем, молодого человека подобные вопросы, кажется, ничуть не волновали.

— Знаешь, — с дразнящей улыбкой заявил он, — лично я не отказался бы сейчас принять душ. Составишь мне компанию?

Заманчивая идея! Но прежде Габриель должна была кое-что выяснить. Она в упор посмотрела на Натана.

— Скажи, ты… ты простил меня?

— За что?

— За то, что я обманывала тебя. Не сказала тебе всей правды с самого начала.

Молодой человек нахмурился. Ну зачем ворошить прошлое, тем более в такую минуту?

— Все забыто.

— Честно?

Он пожал плечами и начал расстегивать рубашку.

— Скажем так: я понимаю, почему ты поступила подобным образом.

— Это не то же самое, что простить.

— Ох, Габриель, и далась же тебе эта тема!

Она упрямо тряхнула растрепанной головой.

— Далась! — Натан протянул к ней руку, но Габриель отступила на шаг, чтобы сохранить дистанцию и ясность рассудка. — Я хочу, чтобы ты знал: когда я сказала, что мне очень жаль, я действительно имела в виду, что мне очень жаль. И очень стыдно. И я прошу у тебя прощения.

Натан вздохнул. Габриель не лгала. И эта правдивая нотка, звенящая в ее голосе, сводила на нет все его усилия, а ведь он так старательно возводил вокруг себя защитные укрепления! Куда как проще было считать Габриель бессердечной лживой сучкой: ведь с такой можно не церемониться, можно не чувствовать угрызений совести, не думать о ее душевном спокойствии. Но теперь он ясно видел: Габриель совсем другая. Она открытая, правдивая, щедрая… и очень, очень ранимая. Она не из тех, с кем можно завязать короткий и бурный, но ни к чему не обязывающий роман, а потом забыть, выбросить из головы.

Теперь Натан знал это. Не знал только, что делать с этим знанием.

Одно по крайней мере было ему по силам.

— Ладно, прощено и забыто, — решительно заявил он, заключая Габриель в объятия.

С тех пор Габриель и Натан почти не расставались. Хотя вечерние посиделки мужчин не прекратились, теперь к ним присоединилась третья участница. Габриель уже не строила догадок, о чем идет там речь, и получала не меньшее удовольствие от беседы, чем отец и сын. И до самого утра эти беседы больше не затягивались, так что у молодых людей оставалась уйма времени насладиться вновь обретенной близостью и свободой.