Флора Поллинг - Линия любви

— Фрэнк, ты мне когда-нибудь дашь настоящее дело? — ворчливо спросил Хартли, меняя предмет разговора. — Мне тридцать три. Я у тебя лучший детектив, а занимаюсь всякой ерундой, которую ты называешь гражданскими делами. Чувствую, скоро мне поручат вести учет пьяных пешеходов. Все к тому идет.

Однако, говоря так, Хартли в глубине души сомневался, хочется ли ему сейчас браться за настоящее дело. Просто он считал: коли ты полицейский, то обязан заниматься настоящей работой, а не отсиживаться за столом.

Фрэнк приподнял бровь, похожую на черную жирную гусеницу, и открыл было рот, чтобы ответить, но Хартли его опередил:

— Конечно, если тебя подстрелили, потому что твоя жена… — Он понял, как горько прозвучал бы конец фразы, и вовремя остановился. Еще одна милая привычка, приобретенная им после того, как его семейная жизнь развалилась. Защита. Постоянная защита. — Ладно, забудь. — Хартли взял ручку. — Значит, «даймлер», — повторил он, выводя это слово в своем блокноте. — «Владелец — пожилой мужчина. Похитительница или участница похищения — крупная рыжеволосая молодая женщина». — Он оторвался от блокнота и поднял голову. — Как это понять? Что, Сидней стал семейным городом, в котором по пальцам перечесть всех пожилых и рыжих?

Хартли прожил в этом городе всю жизнь. Он помнил, как в один прекрасный день растаял в голубой дали его отец, оставив на память о себе лишь старое рулевое колесо на стене. Как мать одна поднимала двоих сыновей, из которых один, а именно он, к шестнадцати годам превратился в законченного преступника, угоняющего машины, чтобы поразвлечься со своими дружками и подружками. И сидеть бы ему в конце концов в колонии для несовершеннолетних, если бы мать не вышла замуж еще раз. За полицейского.

Поначалу Хартли возненавидел отчима. Но тот никогда не качал права и не требовал, чтобы его любили. И, наверное, поэтому Хартли назвал его однажды отцом. А когда услышал в ответ «сынок», то твердо решил стать полицейским.

И стал им. Но после той заварушки превратился в канцелярскую крысу, в клерка. Его карьера застыла на мертвой точке. Как и вся жизнь.

В какой-то момент, когда Хартли лежал в больнице, ему вдруг захотелось плюнуть на все, перебраться куда-нибудь в район Северной Территории — там еще полно неосвоенных земель — и заделаться ранчеро. Валяясь на койке, он от нечего делать даже подсчитал, сколько ему потребуется времени, чтобы вернуть кредит, который придется взять. Годика два, не больше. В самые тягостные минуты, вот как сейчас, эта мысль грела ему душу.

Хруст пакета с чипсами, который отодвинул в сторону Фрэнк, вернул Хартли к действительности.

— Тебе надо лучше питаться, — проворчал его начальник, усаживаясь на край стола. — Ежу ясно, ты ненавидишь канцелярскую работу. Однако тут уж ничего не попишешь. — Фрэнк скрестил руки на груди и ухмыльнулся. — Плохо, конечно, когда в тебя стреляют, но оплаченный отпуск в течение целого года — это, я понимаю, куда хуже.

— Останься я дома еще хоть на день, и мне пришлось бы вступить в общество «Анонимных алкоголиков».

— И твоему приятелю Джо? — Фрэнк ухмыльнулся еще шире. — Или у вас с ним разные дозы потребления?

— Смейся, смейся… в один прекрасный день я посажу его вместо себя за этот стол. Уверен, птица не хуже меня справится с ролью секретаря.

— Ты не секретарь, ты детектив.

— Ага, детектив. — Хартли иронически покивал. — И потому вот уже три месяца я глушу кофе, печатаю двумя пальцами, а в свободное время мечтаю стать начальником канцелярии.

— Знаешь, я, пожалуй, подумаю о твоем предложении. Насчет Джо. По крайней мере, он не будет без конца нудеть и спорить.

Хартли снова уставился в папку.

— Я не для того стал полицейским, чтобы следить за кошельками старых дам и отбирать машины у габаритных красоток.

— Слушай, Лоусон, дай мне передышку. У тебя была серьезная травма. Управление закрыло глаза на то, что ты заявился на службу раньше времени. Почему бы и тебе не пойти людям навстречу? Считай это дело — ну с «даймлером» — повышением по службе: от пропавших кошельков до угнанных машин.

Крыть было нечем, но Хартли не собирался сдаваться.

— Ладно-ладно… Но, когда я раскручу это дело с машиной, обещай дать мне что-нибудь такое, во что я мог бы вцепиться зубами.

Фрэнк не мигая уставился на Хартли, как будто хотел получше его разглядеть. Затем встал, стряхнул крошки с брюк и недовольно проворчал:

— Идет. Закончи с машиной, но так, чтобы красиво и аккуратненько, и поговорим.