Мари Феррарелла - Рождественская сказка (Сборник)

— Брось его на пол! — заорал Такер на Микоса, тянувшего из кармана пистолет. — Быстро!

Микос прорычал что-то невразумительное, но все же разжал пальцы, и пистолет со стуком упал на пол.

— Руки за голову, — процедил Такер. — Оба. Живее! На пол, быстро!

Смачно выругавшись, Лео и Микос опустились на колени.

— Ты как? — спросил Такер, покосившись на Джулию.

— Все хорошо, — прошептала она.

Такер лишь кивнул в ответ. В этот момент Джулия увидела в проеме двери позади Такера мужчину. Он выглядел лет на пятьдесят, а его красное одутловатое лицо выдавало пристрастие к спиртным напиткам. В руках у него был пистолет, и он целился прямо в голову Такеру.

— Такер, брось пистолет.

— Дюк?! — Такер обернулся. — Что ты здесь делаешь? Только не говори мне, что ты заодно с этими двумя.

— Не заставляй меня пристрелить тебя, Такер. Брось оружие.

— Так ты лгал мне?

— Да. Много же времени тебе потребовалось, чтобы догадаться.

Сердце Такера болезненно сжалось. Невозможно поверить, что его старый друг оказался предателем. Он посмотрел на Джулию и с напускным спокойствием предложил:

— Отпусти девушку, Петруски. Зачем она тебе?

— Ей слишком многое известно.

— Ну и что? Ты успеешь скрыться до того, как приедут копы.

— Брось оружие. — Дюк приподнял бровь. — Разговор окончен.

Такер швырнул пистолет к ногам Дюка. Братья Страванос тут же поднялись на ноги, ухмыляясь и подмигивая друг другу.

— Ну что, фортуна оставила своего любимчика? — заржал Микос.

— Ага, теперь он почему-то не петушится, — добавил Лео.

— Грузите коробки, — резко приказал Дюк. — Мой фургон на улице.

— А что с этими делать? — спросил Лео.

— Я сам с ними разберусь.

Веревки болезненно врезались в тело. Запястья Джулии были связаны с запястьями Такера. Дюк Петруски связал их, посадив на два стула спинами друг к другу.

— Я думала, что он убьет нас.

— Дюк слишком труслив для этого, — злобно проворчал Такер. — Но он еще пожалеет о том дне, когда оставил меня в живых.

Джулию поразила злобность его тона.

— Тебе нужно научиться прощать, Такер, — спокойно сказала она. — В тебе живет слишком много ярости. Ты никогда не сможешь познать истинное счастье, пока не изживешь в себе это чувство.

Такер презрительно фыркнул.

— Дюк когда-то был моим лучшим другом. А ты сама видела, как он поступил со мной. И так всю жизнь. Одно предательство за другим.

— Тем более нужно учиться прощать. Если ждешь плохого, то оно и случается.

— Я не верю в эти басни. В конце концов, ты тоже привязана. С чего бы это? Ты же ожидаешь только хорошего! — Голос Такера прозвучал саркастически.

— Может быть, мне предписано судьбой находиться сейчас рядом с тобой, чтобы помочь тебе обрести смысл жизни.

— Ха!

Ну почему она полюбила мужчину, который не отвечает ей взаимностью? Такер лгал ей. Все эти страстные поцелуи были лишь хитростью. Его интересовала только поимка воров, а то, что он ранил ее душу, его абсолютно не волновало. Это она должна сердиться на него. Ведь Такер предал ее так же, как Дюк Петруски предал его самого.

Такер заворочался на стуле, и веревка еще больнее врезалась в ее запястье.

— Ой, — прошептала Джулия.

— Тебе больно? Прости, я только проверил, насколько крепко мы связаны. Никто не знает, что мы здесь. И если сами не освободим себя, то может пройти неизвестно сколько времени.

— У тебя разве нет никакого прикрытия? — спросила Джулия.

— У меня не было времени, чтобы вызвать подмогу после того, как некто весьма бесцеремонно прорвался в эти апартаменты. Какого черта ты потащилась сюда?

— Из-за тебя. Я подумала, что ты связан с братьями Страванос.

Такер тяжело вздохнул.

— Ну ладно, прости меня. Может, попробуешь вытащить руки из веревки?

Голова Джулии прижималась к затылку Такера. Даже не видя его лица, она ощущала, что он мучается угрызениями совести.

— Не вини себя ни в чем. В конце концов, я сама настояла, чтобы ты остался у меня. Я знала, что ты не проходимец. Я чувствовала это, — прошептала Джулия.

— Все равно это было несказанно глупо с твоей стороны. Не всегда следует доверять своим чувствам, — укорил ее Такер. — Так что давай сосредоточимся на том, как нам выбраться отсюда, а дискуссию о различии наших жизненных теорий оставим на потом.

— Вместо того чтобы прислушиваться к собственным чувствам, ты просто игнорируешь их, избегая соприкосновения с тем, что тебя беспокоит.