Кара Колтер - Десять сладких желаний

«Прекрати», — уговаривала себя Софи. Боже, все эти годы она вела себя благоразумно! И едва не вышла замуж за самого благоразумного мужчину в мире.

Но вот появляется Брэнд Шеридан и разрушает все ее иллюзии. Оказывается, ей очень не хватает благоразумия и, вероятно, никогда не хватало.

Несмотря на решение ни о чем не расспрашивать Брэнда, Софи ахнула:

— Ты проколол ухо?

Было бы лучше, если бы она это не заметила. Или, по крайней мере, притворилась бы, что не заметила.

Брэнд нахмурился, не радуясь вопросу.

— Проколол, — сказал он, касаясь мочки уха. Тон его был таким, что задавать вопросы ей расхотелось, зато появилось желание слегка прикусить зубами эту самую мочку…

В школе Софи производила впечатление благопристойной девицы, которая определенно не склонна покусывать мочки ушей, а она только об этом и мечтала. Но одноклассникам незачем было знать об этом. Если бы им стали известны ее тайные романтические помыслы, Софи задразнили бы.

Кстати, ей ни разу не захотелось проделать нечто подобное с ушами Грегга. С ним она всегда вела себя пристойно. Но конечно же их отношениям не хватало яркости, и, вероятно, виноваты в этом недоступные мочки ушей Брэнда.

Особенно проколотые мочки!

Софи напомнила себе, что совершенно не знает мужчину, с которым встретилась в ночь сожжения своих планов на будущее.

Это был не тот человек, который много лет назад, в худший день ее жизни, назвал Софи Душистым Горошком хриплым от сострадания голосом.

Брэнд Шеридан был очень молод, когда покинул Шугар-Мейпл-Гроув. А Софи была беспечной девчонкой. К счастью, она еще не знала о том, какие несчастья выпадут на ее долю. Отец и мать Софи погибли, когда ей было восемнадцать лет…

Брэнд, не догадываясь о ее пристрастии к его ушам, поднял с земли очередной клочок бумаги и положил в коробку. Осмотрев двор, он повернулся к Софи.

На этот раз ее внимание переключилось с ушей Брэнда на его глаза, которые приобрели темно-сапфировый оттенок и уподобились глубокому таинственному океану.

Прежде Софи постоянно видела в глазах Брэнда лукавство и веселость; уголки его очень чувственных губ всегда были приподняты в дьявольской усмешке.

Сейчас Брэнд смотрел устало и настороженно. Его взгляд был непроницаемым, словно закрытым каким-то щитом.

А губы были сурово сжаты. Казалось, будто он никогда больше не улыбнется. Проказник-мальчишка, поймавший зловредного соседского сиамского кота и надевший на него детский чепчик перед тем, как отпустить, исчез. Перед Софи стоял воин, готовый к опасностям, неведомым жителям крошечного городка.

Ей хотелось прикоснуться к его губам, словно таким образом она смогла бы почувствовать улыбку, игравшую на этих губах прежде. Ей не терпелось спросить, что же с ним произошло.

К счастью, Софи совладала с эмоциями до того, как выставила себя дурой.

— Спасибо, Брэндон, — сказала она и выхватила коробку из его рук. Поняв, что ведет себя чересчур сухо, она прибавила: — Я упомяну тебя в своем завещании.

«Прекрати, — мысленно приказала она себе. — Прекрати сейчас же!»

Однако на губах Брэнда мелькнула едва заметная улыбка.

— Так ты благодарила меня и раньше, — насмешливо заметил он. — Когда я спасал тебя.

— У меня был дар влипать в истории, — неохотно признала она.

— Помню. Как звали того парня, который преследовал тебя до самого дома после игры в парке Харрисон?

— Не помню, — солгала Софи. — Нед?

— Нелберт. — Она не забыла тот случай.

— Почему он гнался за тобой?

— Не помню.

— Секундочку. Я помню! Ты сказала ему, что он глупее собаки, которая носится за скунсами. — Брэнд хмыкнул. — Верно?

— Я думала, что если скажу это по-японски, то проблем не будет. Оказалось, он все понял по интонации.

Нелберт практически дышал ей в затылок. Софи уже приготовилась распрощаться с жизнью, когда с крыльца своего дома спустился Брэнд. Скрестив руки на груди, он встал на дороге и улыбнулся.

Он ничего не сделал, но ему и не надо было ничего делать. Нелберт замер как вкопанный, а потом скрылся, не посмев хотя бы злобно взглянуть на Софи. С тех пор он не осмеливался даже критиковать ее.

— Японский язык, — протянул Брэнд. — Ты всегда была оригиналкой.

Оригиналка?! Ну, спасибо.

— Итак, что ты делаешь во дворе моего отца в этой… — он внимательно посмотрел на нее, — ночной рубашке?

— Неужели не понятно? Оригинальничаю.

Ага. Зря Софи считала, что ей не за что благодарить судьбу. Если верить Брэнду, на свадебной церемонии ей пришлось бы предстать перед всем городом в платье, похожем на ночную рубашку. Софи беспечно продолжила: