Алисон Эшли: Цена любви

Взглянув на часы, Джессика с удовлетворением отметила, что до конца полета осталось чуть больше двух часов. Самые длинные и самые восхитительные в ее жизни каникулы подошли к концу, но сейчас это не огорчало, а скорей радовало ее. Совсем уже скоро жизнь вновь станет такой же, как раньше, но зато сколько в ней теперь будет чудесных воспоминаний!

Закрыв глаза, Джессика попыталась восстановить в памяти еще такие свежие образы, и послушное воле воображение тут же пришло ей на помощь.

Нотр-Дамм, Сакре Керр, Монмартр, галереи Лувра, прогулки в Булонском лесу, улочки старого города, бродя по которым, начинаешь понимать, что прошлое никуда не ушло, что оно, напротив, необычайно тесно связано с настоящим…

Ступая по вымощенным булыжником мостовым или дотрагиваясь до гранитных плит набережной, Джессика испытывала поистине странные чувства. Гюго, Бальзак, Роден, Ван Гог — все они когда-то жили в этом городе, ходили по его улицам, любовались несущей свои темные воды Сеной, ели луковый суп в трактирах Монмартра…

От этих мыслей становилось немного не по себе, и, проводя рукой по шершавым, нагретым за день стенам домов, она чувствовала, как непонятное волнение начинает заполнять ее сердце. Старое и новое не имели здесь четких границ и, переплетаясь, рождали особую атмосферу, о которой ей столько рассказывал Ланьи.

Милый старый Ланьи! Как он разволновался, когда узнал о том, что отец собирается отправить ее в Париж! Сколько Джессика помнила себя, столько помнила и старика дворецкого, который служил семье Крафт вот уже почти две четверти века. Это от него она узнавала в детстве самые восхитительные в мире сказки, это с его помощью в возрасте неполных восьми лет начала говорить по-французски, как настоящая парижанка.

Наверняка Ланьи обрадуется моему подарку, радостно подумала Джессика, вспомнив о купленном пару дней назад в галерее Лафайет альбоме с видами Парижа.

Для отца, Ричарда Лоуренса Крафта, был куплен особый подарок, чудесная миниатюра девятнадцатого века кисти Роббера де Луанти. Едва увидев ее в витрине антикварного магазина на пляс Пигаль, Джессика сразу же поняла, что за чудо перед ней, и, хотя это приобретение пробило изрядную брешь в ее финансах, она ни минуту не пожалела о своей покупке.

Был куплен подарок и для Эдварда, галстук ярко-голубого цвета с вышитой на нем крошечной Эйфелевой башней. Покупая галстук, Джессика знала наверняка, что Эдвард вряд ли когда-нибудь найдет в себе мужество надеть подобную вещь, но все равно собиралась подарить ему этот галстук. Перед самым отъездом в Европу между нею и Эдвардом произошел довольно неприятный разговор, и, хотя его нельзя было назвать настоящей ссорой, осадок, появившийся в тот день на душе, не исчез до сих пор.

Едва позволив не совсем приятным воспоминаниям вновь завладеть сознанием, Джессика почувствовала вдруг странную тяжесть в груди. Словно кто-то невидимый сжал холодной как лед рукой ее сердце. Неосознанные страхи не были свойственны ей, но на этот раз они явно имели под собой какую-то основу.

Это все из-за резкой смены часовых поясов, в смятении подумала она.

Но хотя разумное объяснение и было найдено, желаемое успокоение не наступило. Джессика изо всех сил пыталась успокоить себя, но предчувствие близкой беды жило в ней, оно уже носилось в воздухе, напоминало о себе при каждом удобном случае. Словно невидимая глазу тень отгородила Джессику от всего мира, и, интуитивно чувствуя ее присутствие, она искала, но не находила объяснения происходящему. Пытаясь анализировать, она пришла к выводу, что все ее страхи и переживания напрямую связаны с Эдвардом. Мелькнула также мысль о том, каким странным, немного даже безжизненным был услышанный недавно по телефону голос отца, но, не задержавшись на ней, Джессика вновь вернулась к мыслям об Эдварде.

Скорее всего, пока я была в отъезде, Эдвард начал встречаться с этой мерзкой Морин Дрекстон! Она давно уже заглядывается на него и наверняка воспользовалась моим отсутствием, чтобы стать ближе к нему! — пришла к неутешительному выводу Джессика.

Мысль эта не улучшила настроения, но, дав себе слово не набрасываться на Эдварда с расспросами и упреками в первый же день, Джессика, чтобы успокоиться, постаралась перевести ход мыслей в иное русло.

Внешний вид Джессики Крафт не совсем соответствовал ее подлинной натуре, и, глядя на нее, вряд ли кто-то мог догадаться о том, какой силы вулкан скрыт под истинно ангельской внешностью. Пушистые белокурые волосы являли необыкновенно привлекательный контраст с темно-голубыми, почти синими глазами, а матовая кожа напоминала о затерявшейся в веках толике южной крови. Отсветы скрытой страсти были видны, да и то не всегда, лишь в ее глазах, придавая ей загадочность и даря очарование.