Xэрриет Гилберт: Дом с видом на любовь (Всего лишь поцелуй)

Шкатулка пахла шоколадом, фиалками и чем-то волшебным.

Завещание тетушка переписывала приблизительно раз в полгода, при этом отписывая все имущество очередному племяннику или племяннице. Два года назад настала очередь Лауры. Предыдущий наследник крайне неудачно поблагодарил «милую бабушку Луциану», что само по себе было крайне бестактно, а кроме того, на радостях поделился с ней планами сноса «старой развалины» и постройки на этом месте «хорошенького коттеджика». В результате юная Лаура стала очередной и последней наследницей старой Луцианы Дарси, владелицей дома на улице Кармелиток.

Через месяц тетя умерла, оставив Лауре личное письмо, неожиданно теплое и опровергавшее все подозрения матери Лауры о склерозе и старческом слабоумии мадемуазель Дарси-старшей. Единственное условие, на котором настаивала тетушка: ее наследница должна жить в старом доме и ухаживать за садом.

Кстати говоря, год назад на это действительно было трудно решиться. Дом был старый, в довольно печальном состоянии, пыльный, скрипучий и невеселый. Абсолютно все, и мать Лауры в первую очередь, были уверены, что его надо немедленно продать. Мама особенно напирала на то, что этот район совершенно не фешенебельный. Жить здесь было не престижно.

Тетя Луциана вместе со всей компанией Кармелиток посмотрела с небес на эти распри и споры и внесла коррективы. В течение нескольких месяцев по совершенно необъяснимой причине район Сен-Жюайез, вкупе с улицей Кармелиток, стал наиболее желанным и престижным для большинства сильных мира сего. Видимо, слух о прекрасных потайных садах просочился на волю.

Как бы то ни было, в течение одного только года Лаура Дарси превратилась из хозяйки старой развалюхи в обладательницу раритетного особняка в престижном районе. Честолюбие семьи Дарси было удовлетворено, и мать с отцом благополучно отбыли в свой дом в пригороде Лиона, а Лаура осталась наедине с подарком старой волшебницы.

Первый же лазутчик из стана риелторов поверг девушку в шок, предложив за дом астрономическую сумму в размере двух миллионов американских долларов. Лаура долго не могла поверить, что этот парень не шутит, а потом, после его ухода, сидела, вспоминая свою крохотную квартирку на Монмартре. За нее она платила в десять тысяч раз меньше, но для этого ей приходилось подрабатывать после занятий в университете, экономить на обедах и подлизываться к домохозяйке.

Она окончила юридический факультет, но, к сожалению, а может, к счастью, довольно быстро выяснила, что профессия адвоката ее совершенно не привлекает. По данной причине Лаура в момент получения неожиданного наследства находилась на распутье, соображая, чем бы ей заняться. А это, как известно, больших денег не приносит.

Неугомонная Жюли предлагала кучу всяких планов, среди которых числились: продажа поддержанных вещей, художественный салон, работа в качестве консультанта в магазине самой Жюлй («Какой консультант? Я же ничего не смыслю в антиквариате!» — «А ты думаешь, хоть кто-нибудь из моих клиентов в нем смыслит?»), переводы с латыни и мелкая надомная работа. Правда, ни один из предложенных вариантов не сулил мгновенной и грандиозной прибыли, но Жюли это не смущало.

Теперь же перед Лаурой вырисовывалась блестящая перспектива получить целую прорву денег, не прикладывая к этому никаких усилий. Семья была счастлива, счастлив был и Поль, который немедленно примчался и заявил, что Лауре совершенно незачем забивать свою хорошенькую головку проблемами типа «куда вложить капитал?». Он знает массу умных людей, которые на этом собаку съели, так что Лауре останется только поставить свою подпись на купчей — и все!

Жюли сбила ее с толку, вот в чем дело. Подруга помогала разбирать старое барахло, выносить горы мусора, отмывать старый дом, и в один прекрасный день, когда их труды праведные подошли к концу, Жюли совершенно неожиданно издала долгий и протяжный стон. Лаура с недоумением поглядела на нее. Жюли ответила ей невинным взглядом маленькой девочки, а также фразой, которая изменила всю жизнь Лауры Дарси:

— Не понимаю, как можно продавать такой шикарный старый дом, особенно если в душе ты этого совершенно не хочешь!

— Может, и не хочу… Но… Видишь ли я слишком непрактична, чтобы становиться домовладельцем. У тебя есть какие-нибудь предположения, что мне делать с этим домом?

— Ну… ты могла бы сдавать верхний этаж жильцам, нечто вроде пансиона. Кстати, не хочешь в нем жить — сдай и первый этаж.