Она совсем было собралась повернуть в дом, когда Джефф рванулся и схватил ее за руку.
— Что еще? — нетерпеливо бросила Марион.
— Как это — что? То, ради чего я начал этот разговор!
Она отвела глаза в сторону, не в силах выдержать его гневный взгляд.
— Ладно, говори, что там у тебя?
Джефф притянул ее за руку к себе, заставил поднять к нему лицо.
— Ты думаешь, я поверил, что ты скрыла новость о ребенке, потому что хотела, чтобы я спокойно уехал? Неужели ты думаешь, что я настолько наивен, что поверю в это?
— А ради чего еще я стала бы скрывать эту новость?
— Вот это-то я и хочу от тебя услышать, — сказал Джефф.
— Ты получил ответ.
Он отпустил ее руку.
— Ты еще ничего не сказала мне. Это ты не хочешь, чтобы мы были вместе. Я стал совершенно лишним в твоей жизни. А ты сделалась такой независимой, что даже решила оставить своего ребенка без отца!
Марион хотела что-то возразить, но язык не слушался ее. Слова Джеффа потрясли ее до глубины души.
Наконец Марион обрела дар речи, но все, что она смогла произнести, было:
— Какой же ты болван!
Она отвернулась к реке, стараясь унять подступившие слезы, однако ей это не удалось. Внезапно ее охватило чувство отчаяния — из-за прошлого, из-за будущего, из-за тех ожиданий, с которыми они начали свою совместную жизнь и которым не суждено осуществиться.
— Ну, Марион, давай выкладывай все начистоту! — жестко сказал он.
Она обернулась. Его жестокость ранила ее в самое сердце. Неужели он не видит, как она страдает? Как он смел так вольно толковать мотивы, из-за которых она утаила от него свою беременность? Ее трясло от гнева.
— Я не говорила тебе о нашем ребенке, потому что мы его все равно потеряем!
Джефф похолодел.
— Что ты сказала?
— У меня уже было два выкидыша. Эта беременность закончится тем же! — Ею овладело чувство обреченности, и понадобилось несколько секунд, чтобы Марион взяла себя в руки и смогла говорить: — Тебе уже пришлось испытать горькое разочарование в те прошлые разы, и я не хотела подвергать тебя снова этому суровому испытанию.
— И ты решила скрыть от меня свою беременность, еще не зная, каким будет исход, — сказал Джефф, глядя куда-то вдаль. — О чем ты думала, принимая такое решение? Что я не вынесу?.. Что не пойму и не поддержу тебя?
— Нет! — Она взъерошила волосы. — Ты и так достаточно натерпелся, и… я не хотела в очередной раз причинить тебе страдания и боль. Я боялась, что ты будешь негодовать еще больше, чем прежде.
— Негодовать? Почему я должен негодовать? — воскликнул он.
— Ну… — Она с трудом подбирала слова. Горькие слова. — Неужели не понятно? Я не смогла создать ту полноценную семью, о которой ты мечтал!
Джефф схватился за голову.
— Ты хочешь сказать, что причиной разлада между нами стало отсутствие у нас детей?
— Разве не из-за этого ты охладел ко мне? — сказала она, глядя в сторону.
— Я охладел?!
— Конечно. — У нее дрожали губы. — После того, как мы потеряли всякую надежду иметь детей, ты изменился, стал отдаляться. Ты стал задерживаться на работе, проводя с сослуживцами больше времени, чем со мной.
Джефф посмотрел на нее с нескрываемым удивлением и, усмехнувшись, сказал:
— Марион, по-моему, ты единственная, кто изменился. Как только отказалась от мысли иметь детей, ты расцвела буквально на глазах. Создала товарищество ювелиров, выкупила у родителей магазин, стала потрясающе знаменитой… Мне казалось, что я вызываю у тебя раздражение.
— Почему? — удивилась в свою очередь она.
— Причин хоть отбавляй! Замужество осложнило твою учебу в институте, мешало твоей карьере. Тебя раздражала необходимость отдавать время семье…
— Ты никогда не раздражал меня! — сказала она серьезно.
— А я всегда был предан тебе!
— Тогда… что же произошло?
Они уставились друг на друга в полном недоумении.
Первым нарушил молчание Джефф. Протянув к жене руки, он произнес:
— Дорогая, иди ко мне!
Она подошла. Вернее сказать, бросилась к нему. Они обнялись так крепко, словно решили навсегда остаться в объятиях друг друга.
— Наверное, мы оба изменились, — помолчав, сказала Марион. — Бронвин настойчиво твердила мне, что наши пути разошлись, когда мы перестали посещать клинику. Как ты думаешь, она была права?
— Может быть. — Он откинулся назад и, вздохнув, сказал: — Признаться, я возненавидел все эти анализы и процедуры. Пройдя курс лечения, сколько супружеских пар обрели долгожданных детей! Но мне не хватило силы воли и выдержки, и я возненавидел клинику. Меня постоянно преследовало чувство униженности, мне смертельно надоело быть подопытным кроликом. Когда мы перестали ходить в клинику, я даже вздохнул с облегчением. Прости меня, дорогая, видимо, это не по мне!
Читать дальше