Элисон Кент - Самый лучший праздник

Он наклонился вперед.

— Не беспокойтесь. Я ничего плохого ей не сделал.

Нетти немножко подумала.

— Пока не сделал, — сказала она и не дала ему шанса ответить: — Вы знаете, какой сегодня день?

— Конечно. 24 декабря. Сочельник.

— И?.. — подсказала она.

— Среда?

Нетти взяла рукой его подбородок и притянула к себе его лицо.

— Одиннадцатый день Рождества!

— И это должно что-то для меня значить?

— Это значит, что вам лучше поскорее решить, где взять флейту с одиннадцатью дудочками, пока эта юная леди не проверила свой пустой носок.

Он попытался изобразить невинность.

— Не думаете же вы…

— Мне не надо думать! Мне восемьдесят лет. Я знаю . — Нетти положила сверток на полу перед дверью Брук и оставила Дункана стоять в коридоре наедине со своими мыслями.

— Брук, дорогая! У тебя сегодня не рождественский вид!

Голос Нетти раздался у нее за спиной, и Брук, повернувшись, увидела свою квартирную хозяйку, стоящую в нише со стремянкой в руках.

Брук мельком оглядела свой наряд: брюки из шотландки и элегантную блузку цвета сосновой хвои.

— Кажется, сегодня этот наряд вполне уместен. — Она дотронулась пальцами до роскошной броши, приколотой над верхней пуговицей блузки. — Брошь великолепна! Спасибо.

Польщенная Нетти наклонила голову в одну сторону, потом в другую.

— Мои девочки должны быть уверены, что кто-то о них заботится. — Она подняла на Брук свои всевидящие и всезнающие глаза. — И что с ними не случится никакой… неприятности!

То, что Нетти сделала ударение на слове «никакой», не говоря уж о «неприятности», подсказало Брук, что сегодня утром разговор ее квартирной хозяйки с Дунканом за дверью ей не послышался.

— Никогда ведь не знаешь, каких негодяев и прохвостов можно встретить в коридорах в утренние часы.

Брук подумала о кофейных глазах Дункана, его светло-каштановых волосах, в которых просвечивали и белокурые прядки, подумала о его одежде, в которой он был прошедшей ночью. Затем представила его безо всякой одежды… В ее ванной.

Она с трудом сдерживала дрожь, пробиравшую ее от корней волос до кончиков туфель.

— А что вы знаете о негодяях и прохвостах, прогуливающихся по коридорам в утренние часы?

— Это мой дом. И я стараюсь, чтобы негодяи и прохвосты, прогуливающиеся по этим коридорам, были приличными людьми!

А Дункан приличный человек? Нетти, казалось, сосредоточенно ждала ответа.

— Думаю, вам не о чем беспокоиться.

Нетти принялась раздвигать стремянку в центре проема.

— Сегодня я слышу это уже второй раз, — пробормотала она.

Пока Брук раздумывала, имеет ли в виду ее квартирная хозяйка Дункана или это сама Брук хочет о нем услышать, Нетти начала взбираться на стремянку. Брук кинулась к ней.

— Что вы делаете!

— Раз клев затих, я решила переместить наживку ближе к входной двери, — ответила Нетти, протянув руку к омеле. — Посмотрим, какую еще рыбку я могу поймать!

И тут она оступилась. Стремянка сложилась и грохнулась. Когда Нетти упала ей на руки, Брук истошно завопила и вместе с ней упала на натертый пол.

Дункан стоял в сестринском пункте «Скорой помощи», когда в широко распахнувшиеся автоматические двери сестра провела Брук. Он изумленно посмотрел на нее, бросил медицинскую карту в руки своему ассистенту и торопливо пошел по коридору.

Кровь просочилась сквозь марлевую повязку над левым глазом. Что за черт! Дункан почувствовал, как сердце у него забилось с бешеной скоростью. Столько крови! Ей, несомненно, требуется наложить швы. Он, конечно, справится, но лучше бы это сделал Джеймс. Дункан попытался вспомнить, говорил ли его друг что-нибудь о своем сегодняшнем расписании.

Брук остановилась и подождала, пока санитары провезли мимо каталку. Она отклонила попытки медсестры сменить окровавленную повязку и переключила свое внимание на женщину на каталке.

Дункан нахмурился и взглянул туда же. На каталке лежала Нетти Мей. Проклятье!

Активные действия, молниеносные вопросы и ответы, и вот уже Нетти увезли в рентгеновское отделение, а Брук отвели в процедурный кабинет, игнорируя ее громкие возражения, что с ней все в порядке, а пострадала лишь Нетти.

— О ней позаботятся, — успокоил ее Дункан, войдя в палату с ее карточкой в руках и отметив, что давление и пульс у нее в пределах нормы.

При виде ее красных распухших глаз он лишь крепче вцепился в карточку, твердо решив остаться безразличным. Узнать причину того, что произошло. И сделать так, чтобы это не переросло в нечто большее, чем встреча доктора и пациентки. Сделать так, чтобы его напряжение и головная боль не оказали влияния на его суждение. Или ее лечение.