Эшли Саммерс - Опасное увлечение

Сказать боссу о своем решении оказалось трудно.

— Если мистер Витфилд пожелает, чтобы в доме продолжал жить сторож, я найду ему другого человека, — уверила она Ламара.

— Надеюсь, — проворчал Ламар, глядя на нее сквозь стекла очков. У него были острые карие глаза, тонкие каштановые волосы и маленький подбородок. — Во всяком случае, ты должна жить там, пока он не выразит свою волю.

Реджине удалось сохранить невозмутимое выражение лица, когда она выслушала распоряжение Ламара, в котором содержался упрек. Она заслужила его.

Но Клинт не уведомил ее относительно своих пожеланий.

— Так что нового я узнала? — задала она себе вопрос вслух, выйдя из кабинета Ламара и сердито захлопнув папку с документами Клинта.

Обуздав свой гнев, Реджина послала уведомление о своем намерении освободить дом. Она воспользовалась единственным известным ей адресом, по которому шла переписка с Клинтом Витфилдом, — адресом его адвоката.

К ее удивлению, Ламар получил ответ на следующее утро.

— Адвокат Витфилда, — заявил Ламар, когда Реджина пришла по его вызову, — проинформировал, что ты заключила устный договор оставаться в доме до момента его продажи, независимо от того, как скоро будет продан дом.

— Но, Ламар, моя подруга уже подыскала мне другое место…

— Мне жаль, Реджина, но ты должна остаться в доме Витфилда.

—…прекрасный домик, который я могу арендовать с правом выкупа, — закончила свою мысль Реджина. — Там даже есть большой задний двор и еще веранда! Подруга говорит, что надо поторопиться, если я действительно хочу… — Она затихла, когда Ламар протянул руки ладонями вперед.

— Я понимаю, что тебе сейчас трудно, но вспомни, что ты и заварила всю эту кашу, — проворчал он недовольным тоном.

Реджина вздохнула.

— Да, — согласилась она со слабой улыбкой. — Хорошо, я продолжу сторожить дом. Спасибо, Ламар, за поддержку. Я очень благодарна.

В ответ он неразборчиво пробурчал что-то себе под нос. Реджина выбежала из офиса.

Но еще больше изумило ее появление агентов по продаже недвижимости, которые уже на следующий день оценивали дом. Клинт, как видно, начал действовать быстро. Ей не нравился замок, установленный агентами на входную дверь, не нравились чужие люди, бродящие по дому, пока она была на работе.

Реджина также испытывала крайне неприятное чувство, просыпаясь утром и глядя в зеркало. Опухшие, покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что по ночам она больше плакала, чем спала.

Однажды, сидя за туалетным столиком, Реджина открыла баночку с жидким кремом и задумалась. Несмотря ни на что, она не могла сожалеть, что узнала и полюбила Клинта Витфилда. Глупо отрицать подобное. Ее потребность быть с ним так глубока и постоянна, что она могла бы полететь к нему, если бы умела летать.

Но приехать должен он. Долг удерживал ее здесь, но главным образом — преданность сестре. Кэйти никогда не смогла бы жить одна.

— Иначе я уже сегодня была бы в самолете, летящем в Найроби, — подумала Реджина вслух. Пристально глядя в страдающие глаза своего отражения, она импульсивно приняла решение: она проглотит свою глупую гордость и пошлет Клинту сообщение через его адвоката.

«У тебя столько времени, сколько тебе понадобится, любовь моя. Я буду ждать», — говорилось в сообщении. Глупый ход с ее стороны? Ты сделала так много глупостей. Подумаешь, одной глупостью больше, сказала она себе. Поглядев в зеркало, она возблагодарила небеса, что на свете существует косметика. По ее виду никто и не догадается, что сердце у нее разбито.

В середине ноября стояла обычная для Техаса капризная погода. Некоторые дни были ясными и радостными, как обещание любви, думал Клинт, поднимая на вилы копну сена возле изгороди. В Кении уже должны идти дожди, вызывая к жизни полевые цветы, которые усеивают равнины и холмы подобно драгоценным камням. Озерца, лужи и ямы наполнены жизнью, — прекрасные места и для животных, и для птиц.

Но Клинт был очень далеко от Кении. Он отменил свой перелет туда и отправился в Западный Техас, чтобы побыть со своей семьей.

Надо благодарить Бога за такое внезапное решение, думал он, поднимая на вилы еще одну копну сена. Через три дня после его приезда отцу сделали операцию на сердце — тройное шунтирование. Клинт испытал потрясение, когда на больничной койке увидел хрупкого и уязвимого человека вместо того здоровяка, каким привык видеть отца. Да и мать тоже, казалось, лишилась прежних сил.