Рэй Морган - Кто заставит сердце биться...

— Мама, мама! Рикки упал в воду!

— О, нет! — Она направилась к пирсу, не сильно взволнованная: оба мальчика брали уроки плавания в бассейне и Рикки нырял с пирса несколько месяцев назад.

Однако Ронни обеспокоенно прыгал вверх-вниз, указывая на пятно в воде.

— Мама, мама, быстрее! Рикки опускается вниз.

Чарин ускорила шаг и запаниковала, когда увидела тело Рикки, погружающееся на дно. В течение нескольких секунд она просто не могла понять, что происходит, ведь ее мальчики учились плавать и ходить одновременно. Рикки умеет плавать. Почему он не двигается? Почему просто уходит глубже и глубже?..

— Рикки ударился головой, мама. Вот здесь. — Ронни подпрыгивал от волнения, указывая на свой висок. — Он ударился головой о доски. Быстрей, мама. Ты должна вытащить его.

Прежде чем Чарин собралась с мыслями, раздался еще один всплеск: то был Майкл. Он схватил маленькое тельце и рванул его на поверхность.

— О господи! — кричала напуганная женщина, подбегая к пирсу и помогая вытаскивать мальчика на доски. Ребенок зашевелился, открыл глаза и насупился, пытаясь понять, что же произошло. — О, мой малыш! — Чарин подхватила сына на руки. — С тобой все в порядке? Майкл, с ним все в порядке? — инстинктивно она повернулась к мужчине. Весь мокрый, он вспрыгнул на пирс и склонился над ребенком, проверяя пульс и дыхание.

— Кажется, в порядке, — ответил он, — но его должен осмотреть врач.

На пирсе появился Зак.

— Я вызову «скорую помощь».

— Не надо. — Майкл взял Рикки на руки и посмотрел на Чар. — Поехали. Ты поведешь мою машину, а я подержу его.

Погрузившись вчетвером в машину, они направились в сторону городской больницы в Триволо. Чар старалась успокоиться и сосредоточить внимание на дороге. Рикки обессиленными ручками цеплялся за Майкла, будто знал, кто его спаситель. Эти двое были мокрыми насквозь, и, прежде чем выехать с пляжа, Чарин укрыла их одеялом. Она словно окаменела, всю дорогу проворачивая в уме ситуацию с падением ребенка. Что бы случилось, не подоспей Майкл вовремя?

Машина затормозила около больничных дверей, и через секунду они были в вестибюле. Медсестра отвела их в кабинет для первичного осмотра, где постоянно дежурил врач. У Рикки взяли анализы, а затем вручили ему красный воздушный шарик. Майклу и мальчику принесли сухую одежду. И опять тесты, пробы, анализы.

— Волноваться не о чем, — наконец подвел итоги доктор. — На голове шишка, но признаков сотрясения я не нахожу. Просто ссадина. — Он улыбнулся Рикки. — Вам лучше быть внимательнее на пирсе, молодой человек. Не всегда под рукой есть спасатели.

Рикки крепко сжимал шарик и не отрывал глаз от Майкла, а тот снова взял мальчика и понес обратно к машине. Чарин почувствовала облегчение: ее ребенок в безопасности… благодаря Майклу.

В сумерках Чар сидела на тахте в гостиной и рыдала. Плечи ее сотрясались, живот болел, а горло пылало огнем. За последние несколько недель на нее свалилось столько проблем, что впору и десятерым не справиться, и случай с Рикки стал последней каплей, переполнившей чашу. Надо было выплеснуть эмоции наружу, но она боялась напугать детей. Поэтому поздно вечером в халате и домашних тапочках Чар спустилась вниз и дала волю слезам, изливая вместе с ними страх, сожаление, тревогу, душевное истощение.

— Чар? — Майкл возвращался из столовой, куда зашел за документами, оставленными там накануне, и обнаружил рыдающую женщину на тахте. Он присел рядом и обнял ее. — Чар! Что случилось? В чем дело?

Она подняла глаза и улыбнулась сквозь слезы.

— О, привет, — с трудом произнесла Чарин и икнула, затем промокнула лицо смятой бумажной салфеткой. — Все нормально.

— Неправда, — серьезно сказал Майкл. — Я вижу, что-то произошло. Что?

— Ой! — Чарин сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, затем улыбнулась ему. — Ух! Теперь гораздо лучше.

Он покачал головой: кто поймет этих женщин?

— Что с тобой?

— Когда выплачешься в подушку, приходит успокоение. — Она склонила голову к его плечу, наслаждаясь близостью. Ее полуприкрытое тело помнило, как сладко находиться в его объятиях, чувствовать его тяжесть, ей захотелось испытать это еще раз. — Мне нужно было поплакать, теперь все в порядке.

Майкл не поверил и продолжал с сомнением рассматривать взлохмаченные светлые волосы, сияющие глаза в обрамлении мокрых ресниц.

— Хочешь сказать, ты плакала намеренно?

Чар помолчала, размышляя.

— Не совсем. Ну, в общем, да. В душе скопилось столько негативных эмоций. Я должна была избавиться от них. — Голубые глаза сощурились. — О, перестань, ты же знаешь, о чем я говорю. Когда расстроены мужчины, они кричат, ругаются, ломают вещи, а женщины плачут.