Джулия Тиммон - С огнем не шутят

— Помню. Только, пожалуйста, тоже не перебивай меня.

— Хорошо.

— Тогда я боялась засматриваться на кого бы то ни было, — продолжила Ева. — Август страшно ревновал меня ко всем, следил буквально за каждым моим вздохом. — Она сглотнула и нервным движением поправила волосы. — Сейчас мне кажется, что, имей я тогда больше свободы, еще в ту пору увлеклась бы тобой…

Себастьян приоткрыл рот, собираясь опять вслух выразить свое удивление, но, вспомнив о просьбе Евы, лишь ласково провел рукой по ее спине.

— Я слишком долго просидела в золотой клетке Августа, — произнесла она с горечью. — После получения степени он увез меня в один из своих замков и не позволял ни работать, ни заводить знакомств. По сути, я и не знала, сидя взаперти, что такое настоящая жизнь, настоящая любовь…

— Разве ты не любила Августа? — осторожно спросил Себастьян.

Ева помотала головой.

— Я ведь рассказывала, ухе, что в юности мне доставляло удовольствие быть окруженной его вниманием. Потом я стала относиться к этому как к само собой разумеющемуся.

А любви, страсти к этому человеку я никогда не испытывала…

Она перевела дыхание и вновь заговорила:

— После того как сбежала от него, я стала жить самостоятельно, устроилась на работу, с головой окунулась в проблемы агентства… О личной жизни даже подумать боялась. Потом поехала в отпуск и встретила тебя…, Молодая женщина замолчала и несколько раз глубоко вздохнула. Продолжать говорить было для нее невероятно сложно, но ей удалось совладать с собой.

— Ты сразу потряс мое воображение, и я испугалась. Я подумала, что не сумею повести себя правильно: не смогу пофлиртовать с тобой, чтобы заинтересовать, пострелять глазами… В общем, пустить в ход те маленькие хитрости, которым все нормальные девушки обучаются в юности…

— Глупышка, — прошептал Себастьян. — Ты прекрасна, какая есть, естественная, открытая, искренняя. Если бы ты научилась «стрельбе глазами» и прочим глупостям, то потеряла бы значительную долю своей прелести.

— Ты так считаешь? — Ева посмотрела на него с недоверием.

— Можешь не сомневаться.

Ее лицо просияло, а секунду спустя стало притворно-строгим.

— Если бы ты только знал, что сотворил со мной во время прошлого отпуска!

— Что? — Себастьян изогнул бровь.

— Я совершенно обезумела. По возвращении домой из желания любым способом отвлечься от мыслей о тебе вышла раньше времени на работу. А поняв, что не в состоянии ничего делать, заявила, что все же догуляю отпуск и уехала в деревню к тете.

Ева рассмеялась, настолько далекими и малозначительными показались ей теперь события того сложного периода ее жизни.

— Мало того, перед возвращением в Глазго я уговорила тетю поехать со мной. Она прожила у меня целый месяц, окружала заботой, готовила разную вкуснятину. А потом заставила рассердиться на саму себя и вернуться к нормальной жизни. Что я и пыталась делать вплоть до твоего неожиданного появления на пороге моей квартиры…

Себастьян молча привлек ее к себе. И так, чувствуя запах и дыхание друг друга, они немного помолчали.

— Потом я уже не обращалась к тете, — добавила Ева. — Самостоятельно старалась заглушить в своем сердце любовь к тебе…

— Любовь? — почти выкрикнул Себастьян, не подумав, что она рассказывает ему вовсе не о радостных вещах. — Так, значит, ты тоже влюбилась в меня, милая моя, солнышко мое?

— Еще как влюбилась, — крепко обнимая его за шею, призналась Ева ему на ухо.

— А… — Он немного напрягся, кашлянул. — А заглушить в себе эту любовь тебе удалось?

Ева вздохнула.

— Я прикладывала для этого все усилия. Но у меня ничегошеньки не получилось…

— Дорогая! — воскликнул Себастьян, отклоняя назад голову, чтобы иметь возможность видеть ее лицо. — Радость моя! Выходит, мы оба любим друг друга, оба сходим с ума от этой любви, оба страдаем… Как здорово и как странно!

— Уж точно странно. — Ева смущенно усмехнулась.

— Какие же мы дураки, милая моя! — продолжил Себастьян. — Могли бы давно жить совершенно по-другому, если бы не скрывали своих чувств, если бы не боялись неизвестно чего!

— Наверное, так было нужно, — задумчиво произнесла Ева. — Судьба испытывала нашу любовь на прочность, проверяла, не разрушится ли она под гнетом испытаний и неудач, не исчезнет ли.

Себастьян посерьезнел, о чем-то поразмышлял и сказал:

— Ты права. Теперь, пережив расставания и преодолев все преграды, мы будем бережнее и осторожнее хранить свое чувство. И друг друга будем ценить как самое дорогое, что только может быть у человека.