Кэтти Уильямс - Великое таинство любви

Доминик знал, что это единственный способ убедить ее — быть сдержанным и логичным, как при заключении делового соглашения.

— А когда в постели перестанет быть хорошо? Что тогда?

Доминик отвел глаза. Перестанет? Им? С ума она сошла, что ли?

— К чему переживать заранее? Твой вопрос слишком гипотетический. И вообще, откуда он взялся? Кто заронил в тебя эту мысль? Родители? Друзья?

Мэтти пожала плечами. Ее родители с трудом мирились с тем, что она живет с Фрэнки «в грехе», но беременность от мужчины, о существовании которого они не знают, и перспектива стать матерью-одиночкой… Как они воспримут это?

— Я ведь только-только нашла себя! Ты знаешь это лучше всех! И дернул же меня черт признаться тебе…

— Тебе лучше даже не представлять, что было бы, не сделай ты этого. — Голос Доминика звучал зловеще. — Рано или поздно я бы все равно узнал, но тогда бы я не дал за твою жизнь и гроша ломаного.

— Если ты решил, что это еще один аргумент в пользу брака, ты ошибся.

— Как ты думаешь, Мэтти, как бы я… как бы любой нормальный мужчина отреагировал, выясни он, что у него есть ребенок, о котором он не знает? Если бы случайно встретился со своей бывшей возлюбленной, которая вела бы за руку ребенка, как две капли похожего на него?

— Большинство так называемых нормальных мужчин вздохнули бы с облегчением, узнав, что на них не навесили бремя ответственности за ребенка, которого они не собирались иметь, — не сдавалась Мэтти.

— Все, хватит разговоров, пора собираться.

И прежде, чем Мэтти успела вскочить с кровати, Доминик подошел к комоду, выдвинул ящики и стал вынимать ее одежду и швырять ее на кровать.

— Ну-ка, положи мои вещи обратно. Сейчас же!

— Будешь кричать — разбудишь соседей, — спокойно заметил Доминик. — Где чемодан? — Не дожидаясь ответа, он присел на корточки и пошарил под софой. Он не мог ошибиться, поскольку это было единственное место, куда она могла его положить. С невозмутимым видом он извлек его, отбросил крышку и стал запихивать ее пожитки.

— Я не собираюсь выходить за тебя замуж, Доминик Дрекос! Положи вещи на место и не смей распоряжаться моей жизнью!

— Могу и уже делаю это. Это что, вся еда, которая у тебя есть?! — Со зловещим видом он указал на пустые полки кухонных шкафчиков. Там сиротливо стояли банка кофе, немного сахара, бобы, макароны и пара банок консервированного тунца. — Ты вообще-то ешь что-нибудь? — Он сгреб содержимое шкафчика в ящик, а затем с видом обвинителя повернулся к ней.

— Конечно, ем! — Чувство вины, как всегда, заставило ее немедленно ощетиниться и с вызывающим видом встретить его гневный взгляд. В ту минуту, когда этот мужчина появился в ее жизни, все в ней перевернулось. Их… связь, ее работа, ее обида, когда она узнала о его маневрах с целью заполучить ее в свою постель, беременность, а вот теперь еще и это.

— Ты сегодня едва притронулась к еде.

— Ничего удивительного, я очень нервничала перед нашей встречей.

— Понятно. Помимо всего прочего, придется контролировать, чтобы ты нормально ела. И ты будешь жить в моей квартире. Завтра мы первым делом отправимся в ювелирный магазин за кольцами, а затем договоримся о регистрации. После этого ты позвонишь своим родителям и все им расскажешь, а я позвоню своим.

— Я даже Фрэнки еще не сказала, — вдруг вспомнила Мэтти.

Внезапная мысль, пришедшая Доминику в голову, была как удар под дых. А вдруг после длительных размышлений Мэтти, сравнив его и чертова Фрэнки, пришла к выводу, что то, что она испытывала к Фрэнки, и есть любовь? Настоящая розовая сахарная глазурь, о которой она мечтает? Доминик самокритично признавал, что он бывает высокомерен и, что греха таить, эгоистичен. Вдруг Мэтти решила, что ленивый и безответственный пьянчужка предпочтительнее Доминика, превратившегося в монстра в тот момент, когда решил помочь ей наладить свою жизнь и получить то, к чему она так упорно стремилась? Ведь именно так она теперь о нем думает.

Боль и обида острым клинком пронзили сердце Доминика. Он, считавший себя хладнокровным, сдержанным, всегда владеющим ситуацией, чувствовал себя сейчас неуверенным и даже испуганным. Но это же придало ему злой решимости.

— Так, — произнес он, поднимаясь, — нет смысла сидеть здесь. Едем домой.

Мэтти поежилась под его мрачным, холодным взглядом. Она встала, но губы ее были упрямо сжаты в тонкую линию.

— Хорошо, Доминик. Я поеду с тобой, но никаких колец и никакой свадьбы.

— Будет видно. — Он направился к двери, легко подхватив ее чемодан.