Джейн Портер: Солнце завтрашнего дня

Ну вот. Астма. Сейчас будет приступ.

Пыль душила девушку. Ничего не видно, да и горло протестующее сжимается.

Чуть не плача, Телли шире открыла рот, борясь за каждый вздох. Зная, что паника лишь ухудшает дело, она все равно паниковала. Жара, пыль, ветер довершали дело.

Вытянув руку, она попыталась ухватиться за бандита. Лишь он мог ей помочь. Раз, другой она яростно потянула его за одежду, пытаясь объяснить свое положение.

Нельзя дышать…

Нельзя дышать…

Нельзя…

Тэа почувствовал, как его отчаянно дергают за рубашку, а затем рука пленницы вдруг стала вялой, безвольной.

Свистнув своим людям, он остановил коня. Сдернул ткань, окутывающую голову чужестранки, захваченной на городской площади.

Лицо ее было почти синим. Тэа прислушался к дыханию и ничего не услышал.

Не убил ли он ее?

Склонив голову, Тэа накрыл ее рот своим и начал вдувать воздух в легкие.

Спутники окружили их, создав из лошадей защитный барьер, хотя тут им ничто не грозило. Тут его земля. Его люди. Его дом.

Он кожей ощущал их молчание, напряженное ожидание. Они не станут судить его, и помыслить не смогут о подобном. Он их хозяин, их вождь. Но смерть? Особенно смерть чужой женщины.

Не теперь, когда Оуаха сражается за независимость. Когда все висит на волоске.

Тэа снова прижался губами к ее рту. Давай, мысленно приказал он, давай, Женщина, дыши.

Дыши.

Ты будешь дышать. Будешь жить.

Она закашлялась. Ресницы затрепетали, глаза открылись.

Тэа мрачно глядел ей в лицо, следя, как синева сменяется розовым цветом.

Слава богу, мысленно произнес он. Приятным человеком его не назовешь, но убивать женщин — радости мало.

Ее глаза были коричнево-зелеными. Удивительный цвет — цвет лесной долины на заре, пейзажа, знакомого ему по тому времени, когда мальчиком он посещал родные места матери в Англии.

Внезапно она снова начала задыхаться, широко раскрытые глаза с тревогой глядели на него.

— Ингалятор.

Он качнул головой, не понимая, и заметил, что ее кожа снова начинает бледнеть. Она опять не может дышать. Испуганные глаза не отрывались от его лица, ее страх отозвался в нем тревогой. Ей плохо, больно, и все из-за него.

— Чего тебе надо? — потребовал он разъяснений, переходя на английский. Пошлепал ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Что такое? Почему она не дышит? И внезапно понял. Астма. — У тебя астма, — Тэа удовлетворенно отметил ее кивок. — Где твой ингалятор?

— Камера.

Подняв руку, он потребовал подать ему фотокамеру. Сумка немедленно оказалась в его руках.

Тэа расстегнул молнию, пошарил внутри, отыскал в боковом кармашке ингалятор и подал ей.

Она выживет. Он не убил ее. Хорошо.

Сложно было бы объяснить старейшинам появление мертвой чужестранки.

Телли не могла точно определить момент, когда она осознала, что лежит в объятиях варвара. Она попыталась освободиться, спрыгнуть с лошади и мешком свалилась вниз, к чьим-то ногам.

Мысленно застонала, решив, что становится староватой для подобных драматических поступков. Поднялась, одернула белую блузку.

— Кто вы?

Все лишь молча глазели на нее.

— Чего вы хотите? — настаивала она.

— Поговорим позднее.

— Я хочу говорить сейчас.

Он пожал плечами.

— Пожалуйста, но отвечать я не буду.

Телли шумно вздохнула. Невероятно. Бессмысленно. Группа людей в масках похитила ее с рынка. Но зачем?

Кто они?

— Вы чуть не убили меня! — Ее голос прозвучал резче, чем обычно.

— К счастью, я также спас тебя.

— И что? Ожидаешь благодарности?

— Конечно. Если б не я, ты бы умерла.

— Если б не ты, я бы все еще была в городе. В безопасности.

— Спорный вопрос. Теперь ты здесь. Не хочешь ли тут и остаться? В центре пустыни? — (Телли огляделась, увидев вокруг лишь песок, однообразные бело-желтые тона.) — Отсюда всего несколько часов езды до ближайшего города. На лошади. — Он внимательно рассматривал ее. — У тебя есть лошадь?

Ее зубы больно прикусили нижнюю губу.

— Нет. Разве что ты украл одну для меня.

— Боюсь, что нет.

— Значит, лошади нет.

Он нагнулся, оказавшись с ней лицом к лицу.

— Полагаю, ты едешь со мной. — И, прежде чем Телли смогла запротестовать, обхватил ее рукой и посадил в седло перед собой, туда, откуда она только что выскользнула.

— К какой группировке вы принадлежите? — спросила она, не в силах молчать и несмотря на свое решение не высовываться. Надо же знать худшее.

— Группировке?

Контакт не налаживался.