Рэчел Маккензи - На рассвете любви

— Что я могу думать о человеке, с которым обменялась лишь парой слов? Ничего не думаю, — она лгала без всякого смущения.

Хозяйка дома вздохнула и стала машинально передвигать по столу серебряные ножи и вилки.

— Когда-то это был его второй дом, — сказала она, — а потом, когда ему исполнилось семнадцать, он покинул Намангиллу из-за своей мачехи. Годы отсутствия сильно изменили его. Похоже, что он ведет гораздо более светскую жизнь, чем возможно в этих местах. Я бы очень хотела, чтобы он женился и остепенился.

— По-моему, этого желают все матери и старшие вообще, — с иронией произнесла Виктория, думая о собственной матери, а затем спросила о том, что ее заинтересовало:

— Почему он уехал из-за мачехи? — однако она постаралась не выдать своего жгучего любопытства.

— О, Вивиан ненавидела здешнюю жизнь. Она считала ее примитивной до невозможности, и когда Эдвард, отец Скотта, заболел, она увезла его в город. Затем начала буквально распродавать Намангиллу, что возмутило всю округу.

— Но почему? Если имение принадлежало отцу Скотта, а эта Вивиан была его женой, кто же мог запретить ей делать с фермой что угодно?

— Нет, Виктория. Это не так. Все гораздо сложнее. И боюсь, что именно поведение его мачехи породило у Скотта определенное отношение к женщинам ее типа.

«Того же типа, к каким он причисляет меня», — догадалась Виктория.

— Мне это совершенно непонятно, мама. Ведь он любую женщину может обвести вокруг пальца, — вмешалась в разговор Дженнифер. — И уж ему не приходится долго уговаривать — он всегда получает то, что хочет. Ты должна это знать, как и то, что он не любит никого и ничего, кроме Намангиллы.

— Ну, еще Шада, — добавил Джеффри.

— Ну да, конечно, и Шада, — вмешался в разговор Питер, который допивал уже вторую чашку чая. — Он ждал нас, когда мы вышли.

— Правда? — спросила миссис Лис. — А я не слышала, как он подъехал.

— Да, ладно, тетя! Вы прекрасно знаете, что не услышите Шада, если он сам этого не захочет. — В голосе Питера слышалась насмешка.

— Почему он не вошел вместе со Скоттом, Питер? — спросила Дженнифер. — Он обычно садится с нами за стол, если это делает Скотт.

— Откуда мне знать? Я не женщина, чтобы задавать праздные вопросы.

— Но, куда же они отправились в такое время? — опять спросила миссис Лис.

— Ну, тетя! — В голосе Питера сквозило удивление. — Куда может поехать Скотт, как не к какой-нибудь женщине? В приглашениях у него недостатка нет.

— Вот видишь, мама, ты должна радоваться, что я не собираюсь ни за кем охотиться здесь. Я знаю, чего хочу и кого хочу! — И Дженнифер с вызовом взглянула на Питера.

И впервые за все время Виктория уловила в обычно спокойном добродушном голосе человека, сидевшего перед ней на табурете, нотки недовольства.

— А знаешь, я согласен с твоей матерью, Джен. Тебе надо лучше познакомиться с жизнью, больше общаться с людьми…

— Чепуха, Питер! Я не такая способная, чтобы продолжать образование, и мама прекрасно это знает. Но я умею ездить верхом, обращаться со скотом и управлять фермой, ну, практически умею. Я также смогу вести домашнее хозяйство, если все будет так, как мне хочется.

Питер лишь неодобрительно покачал головой.

Неожиданно Виктория почувствовала, что стены как бы падают на нее. Она была в пути три дня, а теперь еще встреча с этим человеком совершенно выбила ее из колеи. Ее совершенно не волновали проблемы Дженнифер, она ужасно хотела спать.

— Вы не возражаете, если я пойду к себе, миссис Лис? Я немного устала. — И она вышла из ярко освещенной кухни в темный коридор.

Войдя в свою комнату, она включила аккумуляторную лампу на тумбочке, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

Виктория не думала ни о впервые встреченных ею обитателях этого дома, ни о собственной семье. Она вся была во власти того потрясения, которое испытала, встретив взгляд Скотта, взгляд глаз такой густой синевы, что, казалось, в их глубине таилась бесконечность.

Покачав головой и ощутив затылком твердое дерево, она решила, что забудет обо всем, что было сегодня вечером. Сейчас она примет горячий душ, а потом ляжет в постель и накроется одеялом с головой.

Стоя под горячими струями воды в ванной комнате, она постаралась расслабиться. Затем надела короткую ночную сорочку, взяла щетку для волос и вышла на веранду. Облокотившись о перила, она машинально расчесывала волосы, глядя в ночь. Звезды сверкали, как алмазы, и казались гораздо ярче, чем на юге. Было необыкновенно тихо. Ни одного привычного ей звука. С реки дул свежий ветер, прохладный, напоенный эвкалиптовым ароматом.