Сандра Мартон - Женщина, которую нельзя забыть

Она кивнула.

— У нас все получится.

Голос Мариссы дрожал.

— Не волнуйся так, родная, — уверенно повторил он, вытирая ее глаза. — Все будет хорошо. — Он поднес платок к ее носу. — Высморкайся. — Она высморкалась, производя много шума. Каллен улыбнулся. — Кир — хороший парень. Он будет удивлен, но все поймет. Теперь ты в порядке?

— Да, — солгала она. — Я в порядке.

— Хорошо. — Каллен быстро чмокнул ее в губы и выехал на шоссе. — Мы будем там через десять минут.

Каллен повернул на длинную подъездную дорогу к «Оленьей тропе».

Он долго думал о том, как сообщить брату новость, но лишь сегодня вечером, подъезжая к двери Кира, понял, что лучше всего просто сказать, что он женат, что его жена беременна и что все в порядке, потому что он счастлив.

Черт!

Он был влюблен в свою жену.

Как это могло случиться? Когда? Почему? «Почему» — глупый вопрос. Почему мужчина влюбляется в женщину? Потому что эта женщина особенная, прекрасная, чудесная, умная, мягкая, независимая. И, боже, он любит ее, и, возможно, любил с той первой ночи, проведенной вместе.

— Каллен?

Он должен сказать ей. Но когда? Не сейчас же. Когда мужчина должен сказать своей жене, что влюблен в нее?

— Каллен!

Он наклонился к ней. К черту ожидания, к черту осторожность.

— Марисса, — с нетерпением в голосе сказал Каллен, — мне нужно тебе что-то сказать.

— Смотри, — прошептала Марисса, указывая вперед.

Кир стоял в трех метрах от них у подножия каменных ступеней, которые вели к входной двери.

— Каллен, — позвал он, на его лице появилась широкая улыбка.

Широкая улыбка Кира сменилась на удивленную, когда Каллен вышел из машины, прошел к пассажирскому месту, открыл дверь и подал руку Мариссе. А когда он подошел к нему и тихо произнес: «Кир, это Марисса. Моя жена», улыбка Кира совсем поблекла.

— Еще салата? — отрывисто спросила Кэсси, держа в руках керамическую плошку.

Кир и Каллен отрицательно покачали головами. Марисса даже не подняла глаза от тарелки с едой, к которой так и не прикоснулась.

— Тогда пора приниматься за десерт. Французский яблочный пирог. Я сделала его сама. По рецепту, который нашла в одном журнале несколько дней назад.

Марисса с трудом встала на ноги.

— Я помогу.

— О, нет, все в порядке. То есть, ты, наверное, устала. Я хочу сказать, ты…

Глаза женщин встретились.

— Беременна, — без выражения закончила Марисса.

— Беременна, — повторила Кэсси, — как я.

Кир посмотрел на Мариссу, и она ответила ему уверенным взглядом. Неужели он действительно думал, что сможет запугать ее? Никакие слова в этом доме не заденут ее…

Марисса обошла стол и собрала другие тарелки. Никто ничего не ел. Никто не поддерживал беседу. Кир и трех слов ей не сказал. Ему не нужно было говорить. Он бросал на нее красноречивые взгляды.

А Каллен… А Каллен выглядел, как человек, который находится между бешеным быком и пропастью.

Лишь на секунду ее сердце смягчилось.

Он старался изо всех сил, она признала это. Он держал ее за руку в те первые минуты, когда они встретились с большим братом. Обнимал за плечи, пока они поднимались по ступенькам к входной двери каменного особняка.

Когда они остались одни в той комнате, где она познакомилась с Кэсси, Каллен взял ее руки в свои. О, если бы он притянул ее к себе!

— Извини, — сказал он. — Мне так жаль, Марисса.

Она кивнула, но промолчала.

— Я все сделал неправильно, — пробормотал он. — Проклятье, я с самого начала поступил не так.

Да, с самого начала. Она знала это. Если бы только в ее силах было доказать ему это тогда.

— Но я все исправлю. Клянусь. — У него было ужасно серьезное выражение лица, и он сказал ей, что ему нужно кое-что сказать ей.

Она кивнула, зная все заранее.

Они чудесно провели время на острове, но все же секс — это секс, а ответственность — это ответственность.

Без сомнения, теперь Каллен это понял. Он не должен был жениться на ней.

Она не подходила ему. Марисса осознала правду, когда стояла у каменных ступеней и смотрела в холодное лицо его брата и видела, как за ним поднимаются каменные стены его дома, в котором ей не было места.

Это были богатые люди. Слова «положение и власть» значили для них очень много.

Она была Мариссой Перес, обычной мексиканкой. У нее не было ни положения в обществе, ни власти — лишь отец, которого она не знала, и мать, которая увлекалась барами и мужчинами.

— Марисса?

Марисса моргнула. Кэсси стояла на пороге и улыбалась еле заметной улыбкой.