Кэрри Томас: Надо верить

Но заснуть не смогла. Лежа в темноте с широко открытыми глазами, она мучительно искала, за что бы мог зацепиться ее ум, чтобы стереть из памяти волшебство наслаждения, которое ей никогда не приходилось испытывать прежде.

В университете за ней ухаживал Шон Бэнкс — аспирант, поразивший своим вниманием простодушную первокурсницу и познакомивший ее с тем, что квалифицировал как «радость плоти». Затем, вместо того, чтобы условиться о помолвке, как Келли наивно ожидала, Шон уехал в Оксфорд, чтобы заняться исследовательской работой, даже не сказав последнего «прости». С тех пор Келли держалась подальше от мужской части студенчества. И уже позже на ее пути возник Айвор Дин. Какое-то время они были даже помолвлены…

Келли вздохнула, вспомнив, как ей сначала казалось, что она до умопомрачения влюблена в Шона, потом — что обожает Айвора. Ни с одним из них она не испытала того, что дал ей Лоренс. Келли беспокойно ворочалась с боку на бок, затем встала, выпила еще чаю, снова легла в постель и опять не могла уснуть…

Она пыталась запретить себе думать о Лоренсе, о его руках, о его поцелуях… Не хотела вспоминать и годичной давности встречу по такому печальному для обоих поводу. Но не в силах выкинуть из головы ни того, ни другого, она пришла к выводу, что лучше не думать вообще ни о чем…

Был жаркий августовский день, светящийся солнцем, беспредельно властвующим в ясном голубом небе. Погода более подходила для свадьбы, чем для похорон.

Впервые за время знакомства они стояли лицом друг к другу, по разные стороны разделяющей их могилы. Священник возносил последнюю молитву, и они были единственными среди прочих присутствующих на похоронах, чьи глаза были сухи, кто не всхлипывал и не прижимал промокший платок к лицу. Келли стояла неестественно прямо, сжав кулаки, и до боли впивалась ногтями в ладони, тщетно пытаясь осознать реальность происходящего.

В такой тихий, чудесный день невозможно было поверить, что Джилл навсегда покинула этот мир.

Запах свежескошенной травы дурманящей тяжестью наполнял воздух, унося память назад, к безмятежным летним каникулам, когда две школьницы наслаждались каждым мгновением, отделяющим их от начала осеннего семестра, который должен был положить конец упоительному безделью…

Несмотря на просьбу родственников не возлагать цветы, одинокие букетики все же лежали на отполированной дубовой крышке гроба. Келли вдруг увидела точную копию свадебного букета: именно такой Джилл держала в руках два года назад, когда выходила замуж за мужчину, который стоял сейчас у могилы горестно и неподвижно как статуя. Келли старалась не смотреть на него, сосредоточенно разглядывая нежные королевские лилии и желтые бутоны роз, и вздрогнула от неожиданности, когда первая горсть земли упала на крышку гроба.

Наконец все было кончено. Келли, дождавшись своей очереди, протянула руку Лоренсу Лаутону и пробормотала традиционные слова соболезнования. Он задержал ее ладонь в сильном пожатии и сказал что-то соответствующее моменту бесцветным, отрешенным голосом. Потом Келли подошла к родителям Джилл, чтобы обнять их на прощание. И скрепя сердце пообещала вернуться во внушительный викторианский дом, где росла ее подруга. Отказавшись от предложений подвезти ее, в одиночестве покинула кладбище. Темно-синее льняное платье, взятое у сестры, оказалось слишком жарким для этого дня, и Келли, сняв маленькую шляпку из черной соломки, шла, медленно обмахиваясь ею и втайне надеясь, что наконец заплачет, оказавшись одна. Но слезы облегчения так и не пришли. Она не любила поминок, но понимала, что это даст хоть какое-то утешение родителям Джилл. В течение последних дней, так же как и Лоренс, они были заняты организацией похорон, но Келли была уверена, что самое трудное для них еще впереди. Утрата будет реально ощутима, когда все закончится и последний гость закроет за собой дверь. И то же почувствует Лоренс, хотя он когда-нибудь найдет себе другую жену, а родителям Джилл никто не заменит их единственную дочь. У них даже не будет внуков, которые скрасили бы им старость.

— Мне еще нет и тридцати, Келли, — говорила Джилл всего несколько недель назад. — И я еще не попробовала все виды лечения. У меня еще есть время.

И вот эта нелепая, в расцвете лет, смерть…

Келли начала потихоньку приходить в себя, когда знакомый автомобиль, плавно обогнав ее, вдруг затормозил в нескольких футах.

— Я подвезу тебя, Келли! — Лоренс Лаутон, выйдя из машины, предупредительно открыл дверцу.