Кэрри Томас - Надо верить

— Лоренс, как ты догадался, что я мечтаю именно о таких серьгах? — спросила Келли, любуясь в зеркало золотыми кольцами, покачивающимися в такт движениям ее изящной головки.

— Я умею читать мысли, Келли, — прошептал он ей на ухо.

— Придется быть начеку, — рассмеялась она.

Гертруда Лаутон пригласила на Рождество не только членов семьи, но и нескольких пожилых родственников, которым некуда было пойти, родителей Вивьен и ее младшую сестру, соседа, который остался на праздники один, поскольку его жена отправилась в Австралию навестить дочь.

Это было разношерстное, но очень милое общество. После застолья перешли к шумным играм. Келли с энтузиазмом присоединилась, с восхищением глядя на мужа и просто не узнавая его…

Под председательством старой тетушки Лоренса, по возрасту годящейся ему в прабабки, играли в фанты. Лоренсу выпало изобразить название какой-нибудь песни. Он скинул пиджак и галстук, опустил глаза, тронул струны воображаемой гитары, потом томным взглядом обвел комнату и шевельнул бедрами, изображая страстные па — то ли танго, то ли румбы — и вызвав взрыв хохота и восторженный свист всех зрителей, включая Келли. Тогда Лоренс показал три пальца, давая понять, что в названии три слова, затем бросился перед женой на колени, с мольбой простирая к ней руки и вытягивая губы.

— Целуй, — воскликнула Вивьен.

Лоренс утвердительно кивнул, затем указал на себя.

— Меня, — хором закричали несколько гостей.

Лоренс вновь кивнул и обвил руками талию жены, страстно глядя ей в лицо.

— Крепче, — мгновенно крикнул седовласый джентльмен, очевидно, большой поклонник Лолиты Торрес.

— Как тебе моя импровизация? — поинтересовался Лоренс, когда Вивьен, вытащив фант, заняла его место в центре комнаты.

— Просто потрясающе, — засмеялась Келли, — я и не подозревала в тебе актерских способностей.

— Скрытый талант, — прошептал он, и его улыбка разожгла в Келли пламя надежды, неугасшее до конца вечеринки.

Они вернулись домой под утро.

— Что с тобой произошло? — спросил он, помогая жене снять пальто.

Проклиная способность Лоренса читать ее мысли, Келли стала уверять, что все хорошо, а после чашечки чая будет еще лучше…

Лоренс последовал за ней в кухню и, облокотясь о стойку, наблюдал, как Келли готовит чай.

— У тебя было слезливое настроение, когда мы возвращались. О чем вы с Бертой шептались в машине? Разумеется, если это очень личное, можешь не говорить. Какие-нибудь печальные новости?

Келли заварила чай и уставилась на поднос с чашками, стараясь унять слезы.

— Нет, — выдавила она. — Совсем наоборот. Хлоя ждет ребенка.

— И ты все вспомнила?!

Лоренс подошел совсем близко, погладил ее волосы, и Келли уткнулась лицом в его широкую грудь. Героическая борьба со слезами наконец увенчалась успехом. Келли медленно подняла голову и улыбнулась все еще дрожащими губами.

— Этот жилет так тебе идет. Мне бы не хотелось его испортить.

Лоренс одним движением снял пиджак и жилет и снова притянул жену к себе.

— Тебя нужно больше баловать.

От воспоминаний о другой ночи, когда она так же прижималась к его груди, ее смех походил скорее на всхлип.

— От слова «баловать» так веет детством. Прости, что испортила тебе праздник, Лоренс!

— Совсем нет. — Он чуть отстранил ее от себя и внимательно оглядел. — Ты просто устала. Иди спать, я принесу тебе чай.

— Спасибо. — Она вытерла лицо салфеткой и улыбнулась. — Подумать только, были времена, когда я совершенно не могла плакать…

Келли поднялась в спальню, разделась и накинула подаренный Лоренсом роскошный халат, любуясь переливами тяжелой пурпурной ткани. Присев на постель, она взяла инкрустированную перламутром щетку и начала задумчиво расчесывать волосы.

Лоренс остановился на пороге, затем поставил поднос с чаем на столик у кровати.

— Ты выглядишь потрясающе. — Лицо его было непроницаемым. — Я так и думал, что тебе пойдет этот цвет.

— Я не похожа в нем на Санта-Клауса? — спросила она, скрывая за улыбкой нервозность.

— Вовсе нет, — заверил он и замер, потому что Келли протянула к нему руки. — Лоренс, ты бы не мог побаловать меня? Ведь сегодня Рождество…

На какую-то долю секунды ей показалось, что он откажет, но Лоренс уже упал на кровать, сжимая ее в объятиях. Его рот искал ее губы с жадностью путника, истосковавшегося по живительной влаге. Келли сомкнула руки на его шее, страстно отвечая на поцелуи, затем в нетерпении стала помогать бороться с атласным поясом ее халата. Наконец ненужная одежда упала с ее плеч, и Лоренс застонал, увидев нагое, все еще смуглое от загара тело. Он опустился на колени и приник губами к ложбинке между ее напрягшихся грудей. Келли откинула голову, все больше прогибаясь назад и сдерживая страстные стоны. Лоренс, лаская языком ее шелковистую кожу, опускался все ниже и ниже и вдруг замер. Повернув голову, Келли увидела, как он расширившимися от ужаса глазами уставился на шрам на ее животе, потом вскочил на ноги. Дрожащими пальцами она подхватила с пола халат и, путаясь в рукавах, натянула на себя. У нее было ощущение, что ее ударили.