Хэдер Макалистер: Бесценный опыт

Джон, пытаясь засунуть упирающегося Натана в высокий детский стульчик, явно не слушал брата.

Между тем квартира преображалась. По настоянию Джона Гаррисон убрал хрустальные бокалы, каминные щипцы, коллекцию калейдоскопов и вообще все острое, бьющееся и воспламеняющееся. Джон открыл кухонный шкаф и вытащил оттуда чистящие средства.

— Надо положить куда-нибудь повыше или сделать дополнительные запоры.

Внимательно оглядевшись, он, в конце концов, взгромоздил все бутылки на холодильник.

Гаррисон вынул спящего Мэтью из детского автомобильного кресла и уложил в манеж. Ребенок продолжал сладко спать. С этим хлопот не будет, подумал Гаррисон.

Подошедший Джон с любовью взглянул на сына.

— Умная у него мордашка, правда?

— Да. Ума палата!

— Что-то он сегодня разоспался, — сказал Джон, не заметив сарказма брата. — Ну и хорошо, мы пока разложим все по местам. Кстати, если он станет капризничать — не волнуйся: у него режутся зубки.

— Это все?

Гаррисон махнул рукой в сторону тюков и ящиков.

— Разумеется, нет, — рассмеялся Джон. — Я еще не привез игрушки, ящик с детским питанием, пеленки, детскую ванночку и детский стульчик.

— Детский стульчик?!

— Мы приучаем Натана, пользоваться туалетом. Впрочем, чудес не жди.

Недоумевая, куда он поместит столько вещей, Гаррисон решил, что хотя бы одну главу в своей «Азбуке организации домашнего времени» посвятит необходимости сокращать их количество.

Хлопнула входная дверь. Джон отправился за очередным грузом.

Натан расплакался:

— Па-а-апа!

— Не плачь, дружище! Помнишь меня? Я дядя Гаррисон.

Не хватало еще, чтобы такой малютка называл его Гарри!

Но Натан явно не помнил дядю Гаррисона и продолжал реветь.

Гаррисон насыпал кукурузных хлопьев на маленький подносик и поставил его рядом с племянником.

Натан запихивал хлопья себе в рот, продолжая плакать. Затем потребовал:

— Сок!

— Сока! — с фальшивой сердечностью подхватил Гаррисон. — Человек хочет сока! — Стараясь не наступать на рассыпанные по полу хлопья, он подошел к холодильнику. — Мы имеем сок апельсиновый, томатный, пивной… Шутка!

— Сок!

Для пущей убедительности Натан стукнул кулачком по пластмассовому подносу. Хлопья разлетелись по всей кухне.

Остановив свой выбор на апельсиновом, Гаррисон стал было наливать его в стакан, но, вовремя спохватившись, вытащил пластмассовую чашечку. И у кого повернется язык сказать, что он лишен отцовских инстинктов?

— Сок?

Натан жадно схватил чашечку.

— Сок, — заверил его Гаррисон. — Помочь?

— Натан сам, — ответил мальчик и вылил сок себе на личико.

Затем громко чихнул и заревел.

Гаррисон схватил бумажное полотенце.

Рев Натана разбудил Мэтью, который ничуть не уступал брату в громогласие. К счастью, им занялся Джон, вовремя подоспевший с ящиком детского питания.

Джон расстелил клеенку и стал перепеленывать малютку.

В дверь постучали.

— Разрешите? — На пороге стояла хмурая Кэрри Брент. — Как можно заснуть при таком шуме?

Казалось, она только что встала с постели: на ней был безразмерный свитер, чуть не до колен прикрывающий голые ноги, и стоптанные шлепанцы.

Между Кэрри, стоявшей сейчас на пороге его квартиры, и той Кэрри, что вчера приходила к нему в офис, был разительный контраст. Столь разительный, что Гаррисон лишь молчал и бесцеремонно пялился на нее.

— Большинство людей в это время не спят, — наконец ответил он.

— Если они не работают ночью.

Кэрри демонстративно зевнула и потянулась.

— И где же вы работаете?

— Слушаю музыкальные группы в местных клубах, а потом пишу отзыв. Ложусь спать только под утро. — Откинув волосы со лба, она прошла в комнату. — Так откуда такой шум?

Звук женского голоса подействовал на детей успокаивающе. И не только на детей.

— Меня зовут Джон, я брат Гаррисона, — представился Джон вошедшей Кэрри.

— Младенец! — Кэрри, наконец, увидела Мэтью. — Можно мне ее подержать?

— Не ее, а его, — важно поправил Гаррисон. — Мои племянники изредка меня навещают, — счел нужным пояснить он.

Джон положил на руки Кэрри только что перепеленатого Мэтью.

— Малютка, как тебя зовут?

— Мэтью, — ответил Джон за сына.

— Да ты просто куколка, Мэтью!

И Кэрри что-то нежно залепетала.

К удивлению Гаррисона, Мэтью прекратил орать и заулыбался. Кэрри пощекотала младенцу животик. Тот заворковал от удовольствия.

Гаррисон улыбнулся брату, который многозначительно смотрел на него.