Камилла Мортон - Плутовка

Предположения Рича были недалеки от правды, потому что тем утром Вирджиния проснулась с тяжелым чувством. Прошлое, беспощадное, суровое, не отпускало ее из своих медвежьих объятий. Сегодня был день рождения ее брата Бобби. Она заново переживала в памяти тот день накануне войны, когда Бобби исполнилось пятнадцать. Они отмечали его день рождения дома, в Иденторпе, и праздник был особенно веселым, поскольку двумя днями позже был ее собственный день рождения, последний, который они справляли вместе. Весь день Вирджиния уповала на то, что работа поможет ей развеяться, отогнать прочь мрачные мысли, но надежды ее оказались тщетными. Образ брата преследовал ее повсюду — в голосе случайного прохожего она слышала голос Бобби, его черты мерещились ей в незнакомце, сидевшем за соседним столиком в ресторане, где они с Ричем обедали. Она никак не могла избавиться от этого наваждения.

И теперь в глазах ее стояла неизбывная тоска. Рич был поражен ее отсутствующим, скорбным видом.

— Прошу прощения, мисс Китс, за то, что вмешиваюсь, но сегодня я решительно не узнаю вас. Весь день вы как будто где-то далеко-далеко. Может, вы заболели?.. Или вас что-то беспокоит? Если вам необходимо выговориться, то в моем лице вы найдете самого благодарного и сочувствующего слушателя.

Серьезность его тона заставила Вирджинию улыбнуться.

— Уверяю вас, вы напрасно беспокоитесь — я совершенно здорова. — Она тяжело вздохнула. — Это все воспоминания. Просто вспомнила своего брата. Он погиб на войне.

Рич понимающе кивнул.

— Простите мне мою навязчивость. Ваша скорбь понятна и естественна.

— Видите ли, как раз сегодня его день рождения, — промолвила Вирджиния.

На глаза у нее навернулись слезы, и она порывисто отвернулась, коря себя за то, что не сумела скрыть свои эмоции. Рич с трудом удержался, чтобы не обнять ее за плечи. Ему хотелось хоть как-то утешить ее.

— Извините, — продолжала Вирджиния. — Я понимаю, его уже не вернешь, но в этот день невозможно избавиться от воспоминаний. Уже четыре года как его нет в живых, и вы можете сказать, что мне пора бы свыкнуться с этой мыслью. Но это не так просто, если ты был близок с кем-то всю жизнь. Обычно я стараюсь не подавать виду, но сегодня… в его день рождения… Вы меня понимаете?

— Конечно, — ответил Рич, уже начиная чувствовать уколы ревности к человеку, который — даже после стольких лет — способен вызывать такие чувства.

— Он был помолвлен с чудесной девушкой. Они собирались пожениться. Перед ними открывалось блестящее будущее.

— Мисс Китс, беда в том, что жизнь полна неожиданностей. Но иногда в этом даже есть своя прелесть…

Вирджиния удивленно вскинула брови. В словах Рича мерещился некий скрытый смысл, она уже хотела спросить его, что он имеет в виду, но в последний момент передумала. До сих пор ей казалось, что никому никогда не понять, какой пустой стала ее жизнь после смерти Бобби, однако Рич, похоже, интуитивно догадывался о ее состоянии.

— Когда теряешь родного человека — на войне или в мирное время, — все равно надо продолжать жить, как бы тебе ни было больно, — тихим голосом продолжал он. — Надо смириться, хоть я и понимаю, что это непросто. Должно быть, вы с братом были очень близки.

— Вы правы. У меня есть еще один брат, намного старше, а Бобби — он был всего на три года и два дня старше меня. Перед войной мы последний раз отмечали наши дни рождения вместе. Бобби исполнилось пятнадцать, а мне — двенадцать. Было весело. Я никогда не забуду тот день.

— После его смерти вы, должно быть, находили утешение в своей семье?

— Нет. Это может показаться странным, но, когда его не стало, о нем словно забыли. Никто не хотел говорить о том, что случилось.

— Но не вы?

— Да, я все время вспоминаю о нем.

Из груди Рича вырвался вздох.

Вирджиния внезапно вспомнила, что он тоже потерял близкого человека.

— Какая же я дура! Ведь Нэнси говорила мне, что ваша жена погибла во время бомбежки, — пробормотала она.

Рич промолчал. Глаза его потемнели, но не от грусти. Вирджиния подумала о найденных ею письмах. Нэнси не рассказала ей ничего, что могло бы удовлетворить ее любопытство, напротив, своим молчанием лишь подогрела его.

Глядя на Рича, она не могла различить ни единого признака, который указывал бы на то, что он больно переживает неверность и смерть своей жены. Что, если он знает? — спрашивала она себя. Вирджиния почувствовала угрызения совести — она уже корила себя за то, что завела разговор о его жене.