Натали Иствуд - Слабое сердце

— Вот как? — Дебре показалось, будто у нее из-под ног уходит пол. Но тут ей в голову пришла новая мысль. — Знаете что? Позвоните Линде. Поговорите с ней и убедитесь сами, что она там, а не здесь. — Дебра взглянула на часы. — У нее сейчас как раз спектакль. Звоните в театр! Я знаю номер ее телефона… Может, хоть это вас убедит.

Он молча смотрел на нее из-под полуопущенных век.

— Откуда я знаю, может, ты договорилась и в театре ждут моего звонка? — выдержав паузу, спросил он.

— И как, по-вашему, я все это устроила? — Дебра была в отчаянии. — Ну откуда я могла знать, что такое случится?!

Он сдвинул брови.

— В записке, которую, как ты думала, написал Генри, было сказано: «Приезжай одна. Никому не говори, куда ты едешь».

Дебра проглотила ком в горле.

— Ну… ну тогда я тем более не стала бы никому ничего говорить! Мистер Браун, позвоните в театр!

Он явно колебался. Дебра нащупала пульс. «Постарайтесь избегать волнений!» — вспомнила она совет доктора Пайлза. Боже праведный, да она за всю свою жизнь столько не волновалась, как за последние полчаса! Но, как ни странно, ее это не слишком пугало. Никогда в жизни она еще не ощущала, как играет адреналин в крови, и незнакомое ранее возбуждение словно опьянило ее.

— Ну ладно, — наконец согласился он, когда Дебра уже перестала надеяться. — Какой там номер в театре? Я поговорю с агентом.

Дебра полезла в сумочку, вырвала из записной книжки листок, дрожащей рукой нацарапала номер и протянула ему. Надо было сделать вид, что не помню на память! — запоздало спохватилась она. Так бы было куда достовернее… Ну да ладно: что сделано, то сделано.

Энтони Браун подошел к телефону, набрал номер, и Дебра замерла в ожидании, с тревогой следя за выражением лица Энтони Брауна. Наконец там подняли трубку.

— Будьте добры, позовите Линду Браун! — холодно-любезно попросил он. — Ее нет? — Он обернулся к Дебре и уничтожил ее взглядом. — Что? Заболела? Очень жаль… А вы не знаете, когда она появится? Я? Я — ее знакомый. Вернее, знакомый знакомого. Нет. Извините за беспокойство. С вашего позволения, я перезвоню ей сам. Всего доброго.

Он опустил трубку, и Дебра похолодела от недоброго предчувствия.

— В театре паника, — ровным голосом сообщил он. — В последний момент пришлось выставить замену. Публика требует назад деньги. Линда, твой импресарио поведал мне, что ты внезапно занедужила. И не соизволила сообщить, когда появишься в театре снова.

Дебра беспомощно развела руками.

— Видно, Линда… Линда все специально так подстроила, — бормотала она, словно рассуждая сама с собой вслух. — Значит, она предполагала, что я попытаюсь с ней связаться…

— Ну все! С меня хватит. — По его тону было ясно: он на пределе. — Тебе не кажется, что спектакль несколько затянулся? Как же я сразу не догадался! Ты упала в обморок, потому что до смерти перепугалась. Ну конечно! Посторонний человек так бы вряд ли среагировал… — Его глаза сузились злобой. — Признайся, Линда! Тебе стало страшно за свою шкуру? А сейчас страшнее вдвойне! Все пути к отступлению отрезаны.

Внезапно Дебра почувствовала неимоверную усталость. Такие игры ей не по силам. Она хотела возразить, что не предложила бы звонить в театр, если бы знала, что Линды там нет, но передумала. А какой смысл? Все равно Энтони Браун не верит ни единому ее слову.

— Линда, по-моему, нам давно пора перекусить. Согласна? — ледяным тоном предложил он.

Дебра пожала плечами и молча кивнула.

Столовая была расположена в задней части дома. Шторы здесь были подняты, и за окнами синел вечерний полумрак. На буфете горела лампа, стол был накрыт накрахмаленной белоснежной скатертью, благородным блеском посверкивало начищенное столовое серебро… На ужин была пастушья запеканка, холодная телятина, овощной салат и домашние булочки. А на десерт — черничный пирог.

Дебра тихонько вздохнула: сегодня ей вряд ли удастся воздать должное кулинарному искусству миссис Уинсли. Она могла думать лишь об одном — что задумал сотворить с ней Энтони Браун. Вернее, не с ней, а с Линдой. Впрочем, какая разница? Ей от этого не легче!.. У Дебры голова шла кругом, щеки горели лихорадочным румянцем.

— Расслабься, — сдержанно заметил он, жестом приглашая ее сесть на один из обитых гобеленом стульев с высокой спинкой, а сам уселся напротив. — Линда, ты не находишь, что для женщины твоего возраста, а тем паче твоего опыта, ты слишком чувствительна. Что скажешь? Или это тоже мастерская игра?