Кэролин Крафт: На пороге легенды

Еще не было шести часов и в окнах только-только забрезжил рассвет, когда и без того короткий сон Берти Рейн был жестоко нарушен. В комнату, невесть каким образом, попала муха. И толстая, судя по всему. До сей поры не подавала и признаков жизни, но вдруг принялась громко надоедливо зудеть и метаться между окном и кроватью. А самое удовольствие ей, видимо, доставляла возможность пробежаться по лицу и рукам Берти, пощекотать торопливо, но так, чтобы пробрало до самых нервов.

Поначалу Берти еще пыталась смириться — вставать ей не хотелось, чтобы не сбить сон. Устав отмахиваться, укрылась с головой одеялом. Но духота не позволяла уснуть, да и отчаянное мушиное гудение все равно пробивалось — при полной тишине в доме и за окнами любой звук становился громоподобным. Даже плеск крови в висках.

— И откуда ты взялась на мою голову?! — Берти в раздражении откинула одеяло. Вчера был трудный день, она поздно легла. А теперь — какой тут сон?

Как и следовало ожидать, нарушительница почти сразу затихла, и невозможно было понять, из какого места ее басовитое гудение донеслось в последний раз. Берти снова взглянула на часы подумать только, назойливая крылатая зараза отняла от сна целый час!

Берти вздохнула и потянулась к выключателю торшера. Муха тут же прилетела на свет, и представилась отличная возможность ей отомстить. Но неожиданно раздался телефонный звонок.

— Господи, кто это еще?!

Она потянулась к стоявшему у изголовья телефону. Сняла трубку, но так неловко, что та упала на место.

Ну вот, теперь думай-гадай, кто бы это мог позвонить мне среди ночи? — рассердилась на себя Берти.

Что, если это мама или отец? Вдруг что-нибудь случилось с малышкой Ивонн? Вот уже полгода, как ей приходилось, когда наваливались дела, оставлять трехлетнюю дочь у родителей. Хотя Берти вчера вечером слышала ее милый тоненький голосок, казалось, она уже стала забывать, как выглядит дочь. Даже заехать некогда. Тоже мне, мать называется…

Тут же проснулся ворох мыслей в свое оправдание — ведь я сейчас целиком отдаю себя работе, чтобы потом все было хорошо! Вот расправлюсь с делами… Надо лишь потерпеть!

Что же, позвонить родителям? Но если это не они?

Спят себе спокойно, а я их разбужу. Мало того, заставлю волноваться. Нет, лучше не стоит.

Телефон молчал.

Берти мысленно перебирала разные варианты. Конечно, вполне могло быть так, что кто-то ошибся номером. А если нет? Что, если это звонил профессор Вансберг? Но вроде бы вчера основная работа была закончена, и никаких особенных дел сегодня не предвиделось.

К тому же я и так собиралась прийти на работу пораньше…

А если это был Декстер… и он хотел попросить прощения? Это невероятная мысль, но что, если так?! Может быть, мне тогда перезвонить самой? Но в какое же глупое положение я попаду, если у Декстера даже и в мыслях не было повиниться?

О том, как Декстер, ее коллега по работе и друг в одном лице, фактически подставил ее, Берти не могла вспоминать без стыда. Неделю назад она должна была сделать доклад на конференции. Но вдруг оказалось, что та информация, которую Декстер так благодушно предоставил ей, была попросту взята им у бывших коллег по Принстонскому университету. И только благодаря чуду Берти узнала об этом раньше, чем могла бы озвучить во всеуслышание свой доклад. Просто в коридоре столкнулась с Патриком Рэмзи, бывшим товарищем по альма-матер, работающим ныне в Принстоне. Он приехал на конференцию в качестве гостя и хвастовства ради обмолвился насчет свежих наработок своих коллег. Вот тогда Берти и поняла, что запросто могла сесть в лужу, — обвинения в присвоении чужих идей были бы неизбежны. А так — сослалась на сильную головную боль и ушла с заседания. И только потом излила гнев на Декстера. Как он мог, человек, которого она считала своим другом, так поступить с ней?

— Да этот твой Рэмзи — напыщенный болван. Я с ними работал на равных правах и могу распоряжаться своими знаниями, как хочу. Они бы ничего не доказали, если бы ты выступила первой. Хоть в суд подавай — ничего бы не доказали!

— Ты просто хотел самоутвердиться за мой счет!

— Не волнуйся, малышка, я бы не дал тебя в обиду! — Вот и все, что Декстер смог ответить на ее обвинение.

Неприятно расставаться с иллюзиями. Предатель! Чего он добивался? Поставить ее в дурацкое, унизительное положение? Но почему?! Неужели из-за желания подсидеть?