Келли Хантер - Брызги шампанского

Раф произнес тираду по-французски. На этом языке он говорил в детстве, но крайне редко прибегал к нему, поселившись в Австралии, и только в тех случаях, когда его выводили из себя.

— Аукционист только что объявил начальную цену — восемнадцать миллионов, — вернулась она к актуальной теме.

— Пока не вступай, — тут же распорядился Раф. — Что ты ответила Люку?

— Он дал мне время подумать. И еще Люк предложил мне совместно с ним купить виноградники Хаммершмидта.

Раф что-то снова пробормотал и только потом поинтересовался:

— Ты согласилась?

— Нет. Торги начали с шестнадцати миллионов.

— Кто начал? Люк?

— Нет.

Спустя несколько минут цена сравнялась с объявленной.

— Снова восемнадцать, — проинформировала брата Габриель.

— Люк?

— Он пока не вступает.

Цену поднимали понемногу, по двести тысяч. Наконец прозвучало «девятнадцать миллионов», и Раф распорядился:

— Вступай, если хочешь купить.

— Уже девятнадцать двести.

— Кто предложил?

— Я.

— Мы, — поправил ее Раф.

— Девятнадцать шестьсот.

— Кто?

— Снова мы.

В этот момент взгляды Габриель и Люка встретились.

— Люсьен, что ты делаешь? — удивленно спросила Симона.

Люк бросил на сестру мимолетный взгляд:

— Ничего.

— Это я поняла. Почему ты ничего не делаешь?

Потому что он не может заставить себя выступить против Габриель. Вместо этого Люк заявил:

— Я предложил ей выйти за меня замуж.

Симона тут же перестала делать вид, что ее очень занимают торги.

— И что? — поторопила она брата.

— Я люблю ее.

Симона усмехнулась:

— Поверь, об этом я догадалась.

— И еще я предложил ей купить виноградники совместно.

— Хорошая мысль, — кивнула Симона, словно забыв, что это предложение исходило от нее. — Так что Габриель?

— Я дал ей время подумать.

— Понятно, — протянула она и нахмурилась. — Может быть, именно об этом Габриель хотела с тобой поговорить перед началом аукциона? — предположила она. Покосившись на Габриель, она с возмущением заявила: — И я узнаю об этом от тебя! Подруга называется.

— Не сбивай ее с толку своими взглядами, — заметил Люк.

— Ничего себе! — ахнула Симона. — А ты что делаешь?

Однако, поняв, что большего от брата она не добьется, Симона откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу.

— Никогда не думала, что когда-нибудь буду наслаждаться аукционом, — пробормотала она себе под нос и улыбнулась.

— Вступила какая-то дама, — комментировала Габриель в трубку. Аукционист вопросительно посмотрел на нее. Она кивнула. Ее сердце упало. — Двадцать миллионов, Раф. Это все.

— Что Люк?

— Смотрит на меня.

— Вопрос стоит так, — быстро сказал Рафаэль, — нужны тебе виноградники без Люка или нет?

Ответ пришел мгновенно.

— Нет.

— Тогда заканчивай торг, — приказал он.

— Кажется, Габриель вышла из игры, — заметила Симона, перестав улыбаться.

Об этом же думал и Люк. Габриель что-то быстро сказала в трубку и, когда аукционист взглянул на нее, слегка покачала головой. Люк взглянул в сторону дамы, которая уже не скрывала своего триумфа.

— Новая цена, — объявил аукционист. — Джентльмен сзади. Благодарю, месье. Ваша цена двадцать миллионов двести тысяч.

Симона обернулась, чтобы увидеть нового покупателя. То же самое сделал Люк.

— Похоже, это старый друг отца, — немного неуверенно произнесла она. — Он вроде принц?

— Точно, — подтвердил догадку сестры Люк. — Только он уже не принц, а король.

— Не знала, что он интересуется виноградниками.

— Теперь знаешь.

Люк нахмурился. Какого черта здесь понадобилось его королевскому величеству Этьену де Морсе? Почему именно виноградники Хаммершмидта и почему именно сейчас? Он не верил в совпадения. Как и в то, что у Этьена вдруг проснулась совесть. Скорее всего, он не хочет допустить, чтобы его внебрачный сын вернулся в Европу, так как тайна может выплыть наружу.

— Новый покупатель, — сообщила Габриель Рафу, глядя на немолодого мужчину, чье аристократичное лицо показалось ей смутно знакомым. Он явно принадлежал к высшим слоям общества. У Габриель возникло ощущение, что она его уже когда-то видела. Но где?

В эту минуту мужчина повернул голову и посмотрел прямо на нее. Габриель увидела такие знакомые, синие, как васильки, глаза Рафаэля и в ту же секунду все поняла.

У Габриель пересохло в горле. Не стой она, опершись о стену, упала бы. Мысли завертелись в голове. Что понадобилось здесь отцу Рафа? Неужели это простое совпадение? Или?..